А Курлык безумцем не был. Как он готовился к экзаменам: расписывал каждый билет на отдельный листок и методично заучивал. В жизни он любил театральность, все ненастоящее. Он притворялся более слабым, женственным и даже худым, чем был на самом деле. И все, абсолютно все, даже видевшие его голым в душе, были убеждены... и с ним носились, его холили и лелеяли, и Курлык привык играть женскими сердцами. А с Вчк их разделяла пропасть. И если Курлык только притворялся добрым, слыл добряком, то когда Вчк показывал зубы, то это пугало уже по-настоящему, а не так, как Таню Витины зубки... А что приводило его в бешенство? Курлык, Бо, любой человек. Своей несовместимостью с ним.
Сволочь-Чуднова.
- А давай сходим к кому-нибудь в гости, - предложил Ворон.
Осень. Ворон только что приехал из Бывшего города, где они вместе учились и весело проводили время. А теперь Ворон там, а Сыч теперь здесь.
- Знаешь, я вообще-то ни к кому не хожу, - признался Сыч.
- Ну вот, мы и пойдем, - сказал Ворон твердо, достал из кармана книжку, снял трубку и стал набирать номер.
- Алло, Вероника... мы сейчас здесь с Сычом, - Ворон посмотрел на Сыча, - вот... недалеко от тебя... вот... и хотели к тебе зайти...
Сыч не слышал, что отвечала Ворону Вероника, но в ответ он хрипло засмеялся в трубку, потом послушал и опять хрипловато засмеялся, но лицо его оставалось серьезным. Пока Вероника говорила, Ворон закрыл ладонью трубку и сказал Сычу:
- Должны скоро уйти, - но тут же продолжил говорить с Вероникой, - ага, ага, ну, мы ненадолго зайдем, хорошо? - и повесил трубку, замер неподвижно, хитровато глядя на Сыча и засмеялся, потирая ладошки.
- Ну вот, пошли, - сказал он, доставая пачку и закуривая, - ты знаешь адрес?
Адрес Сыч знал. Они пошли к Чкаловскому, затягиваясь и поеживаясь от холода и возбуждения от предстоящей встречи. Эти места были знакомы Сычу, здесь прошло его детство. Ворону они были знакомы хуже. К тому же Сыч бывал раза два у Чудновой и без труда узнал узкую подворотню, в которую с трудом заезжала машина, перевозившая Чуднову с Фонтанки. На углу был продуктовый, и они предварительно зашли купить чего-нибудь к чаю, но ничего не купили, и решив, что все равно ненадолго, зашли в подворотню. За ней была вторая такая же подворотня, а за ней направо подъезд. Поднялись на второй или третий этаж. Лестница была старой планировки, широкая, а подходы к квартирам неожиданно узкие и уродские. Они позвонили. Им открыла сама Чуднова, стройная красивая брюнетка с еврейской кровью. В квартире было холодно, отопительный сезон задерживался, им предложили не раздеваться и провели на кухню. У Чудновой уже были гости, два еврейских мальчика, одетых с иголочки и приплясывавших вокруг нее. Ворон остался в куртке допотопного цвета, в которой Сыч видел его еще в Бывшем городе, и сейчас ему казалось, что он всегда видел его в ней. Видно, когда он ее покупал, ее цвет его совершенно не интересовал. Или ему купили ее его родители, или она досталась ему по наследству от старых друзей. Ворон ходил в ней круглый год, даже летом в прохладные дни, и сидел в ней дома в нетопленой комнате, и теперь сидел в ней рядом с Сычом на кухне у Чудновой, и Сычу вдруг стало неуютно из-за куртки друга.
