- Значит, за святого перед нами желаешь выйти за дела свои? За престольного, храмового святого либо за апостола?
- Святым не был. А когда у другого была сильная беда, он не к попу шел - ко мне. И я тоже не к попу иду, а к народу. Я в народ верующий. Какой он ни есть, народ, но верить больше не в кого, как в его. Это и на бумагу ляжет. Ясно и понятно ляжет: верующий! Про себя я об этом могу хотя какую страшную клятву дать. Но и клятва ненужная здесь - заместо нее и пришел я сюда, на этот суд. А еще хочу спросить товарища главного над собою судью: он-то верующий в народ? Одной мы с им веры либо разной?
- Подсудимый Власихин! - поднялся Брусенков. - Здесь суд, а не церква! Мы не исповедь принимаем, а судим вас. По революционному закону и судим. За совершенное преступление.
Почти одновременно с Брусенковым поднялась Таисия Черненко - теперь она сама хотела задать вопрос подсудимому, она торопилась задать его, перебила Брусенкова:
- Скажите, подсудимый, вы читали книжки писателя графа Толстого?
- Разных я читывал. И когда в солдатах, и когда по чистой вышел. И графов Толстых читывал, и простых.
- Значит, вы принимаете философию графа Толстого? Так?
- Разве про то речь, барышня... Разве про то, доченька, нынче?
- Подсудимый! Народный суд, он - народный и революционный. Без барышень и без дочек. Учтите и обращайтесь к суду по закону! - снова сказал Брусенков строго, а подсудимый уже вел разговор с людьми на площади.
- Ты власть Советскую признаешь? - спрашивали его.
- Суд признал от новой власти. Которая - за Советскую. А как бы самую-то власть не признал?
- Боишься ее?
- Не боюсь. Я никакой власти не боюсь!
- Это как?
- А много я власти видывал. И цену знаю ей. Двадцать годов в солдатах, и каждый день, да и в ночь еще на нарах - она всегда с тобой рядом, власть. Каждый день давит тебя законом, а для себя закона не знает. Хотя бы установили навсегда: один закон для народу, другой - для власти. Вовсе бы для ее другой закон, вовсе легкий. Нет, власть и этак не хочет. Ей сроду никакого закона не надо! Не хочет она его!
- Ты это - про царскую или про Советскую?
- Советскую не успел углядеть, коротко она была у нас. Однако народ за ее с надеждой. А я - за народ.
- А может, это - чтобы народ был и чтобы он же был власть?
- Товарищи! - крикнул Брусенков и еще громче крикнул: - То-ва-рищи! Этого же нельзя забывать, что у нас здесь суд! Мы текущий момент с подсудимым обсуждаем, либо как? Мы до какого времени будем тут заниматься? Может, покуда беляки нас всех не переколют?! Военное же время! Призываю к порядку! Тише!
