В действительности же Поляков оказался очень большим эрудитом,Голубев, кажется, и не встречал таких.
Он спросил:
- Так вы были в Египте? Недавно?
- Недавно.
- Я в Египте не был. Никогда. Но рассказать об этом государстве, оего искусстве, истории я могу.
- О пирамидах?
- Почему бы нет? Эпоха Рамзеса Второго. Занятная личность РамзесВторой... И прожил-то тридцать четыре года, а успел, успел...
И началась беседа, и Голубев все больше убеждался, что он мало что там,в Египте, увидел. Поляков, который там не был, тот увидел.
Голубев восхитился:
- Какие университеты кончали?
- Две школы: высшее коммерческое училище и духовную академию.Плюс еще один университет. Краткий. Трехмесячный.
- Какой-какой?
- Э-э-э, голубчик, нет у вас исторического чутья: тюрьма, вот какой!Лубянка, вот какой! Год восемнадцатый, вот какой! Соввласть! Соввластьдала мне лубянское образование. Озаботилась, спасибо ей. Помираю, а заботупомню. И благодарю.
Оказалось: в восемнадцатом году Поляков сидел в огромной переполненной камере, человек пятьдесят заключенных - профессора, генералы,политические деятели, министры, коммерсанты, священники, и восемнадцать часов в сутки они внимательно слушали лекции друг друга.
- Так много?
- Есть очень хотелось. Очень. Тюремный паек был даже побольше, чемна воле, все равно голодно, поэтому задачей лекторов было отвлечь слушателей от размышлений о еде. Кстати, вы - о чем бы вы хотели послушать? На что хотите отвлечься? Кроме Египта?
Поляков не только говорил, он прекрасно слушал Голубева, слушал ореках, о роли рек в истории, о нынешней их трагедии. Трагедия нынешняя,но неизбежная, как бы даже предусмотренная самой природой... Дело в том,что реки - продукт климата, но, возникая в одном климате, они эмигрируют в совершенно другие климатические зоны, а это счастье для людей инесчастье для рек... Родится река в горах, ей бы там и оставаться, но она течетв равнину, а тут и начинает терзать ее человек: разбирает сток на орошение,на водоснабжение городов, сбрасывает в нее все свои экскременты, бытовыеи производственные, и в океан уже не река впадает, а сточная канава.
- Вы согласны с этим?
Поляков был согласен. Поляков, поговорив три дня об истории (насчетсовременности не очень-то распространялся), предпочел роль слушателя, истоило Голубеву помолчать с полчаса, он делал жест рукой:
- Ну? Чего же вы молчите? Или уже?..
Мечтать о том, что и третий собеседник будет таким же интересным, какпервые два, Голубев не решился. И верно: следующим соседом Голубеваоказался боксер. Он, как только его вкатили в палату, принялся кого-тонецензурно ругать, какого-то судью первой категории, и ругал до тех пор, пока его не выкатили. Когда стали выкатывать, он замолчал.
