Дети не знали, что все поколения шли мимо настоящей цели, правее,левее, ниже, выше, но - мимо, дети не догадывались, что, когда они станутвзрослыми, они тоже пройдут мимо, а взрослые забывали, что когда-то онибыли детьми и верили в великие достижения. Таким образом, возрастстановился как бы партийностью, хотя и с неписаными, а все-таки уставами,программами, с межпартийной и внутрипартийной борьбой, с понятиямипартийной чести и партийного бесчестия.
Голубев партийно-возрастной системы избежал, никогда не был нипионером, ни комсомольцем, ни членом партии, не потому не был, чтоубеждения не позволяли, просто у него была потребность в той естественности, которой чужда партийность. Природа же беспартийна? Теперь емухотелось, чтобы дети возвели беспартийность отца в его достоинство, но имбыло все равно, кто их отец - партийный функционер или беспартийныйинженер, инженер-гидролог или инженер-механик.
Дети были за тридевять земель от природы и воспринимали ее только какшкольный предмет, как географию с астрономией и с биологией в придачу.Надо сдать экзамены по всем этим предметам - вот и все.
Возвращаясь из очередной командировки, Голубев всякий раз составлялв уме сюжет беседы: вечерком за ужином, строго следуя этому сюжету, онрасскажет о своих впечатлениях от поездки, сыну расскажет, дочери, жене ивсеми будет понят.
Из Салехарда он приехал под вечер, пока добрался, стемнело, он вошел,и Татьяна сказала:
- А-а-а! Это ты? Ну здравствуй, здравствуй!
Дочка с невыразительным восклицательным знаком протянула:
- А-а-а...
Сын со знаком почти вопросительным:
-А-а-а?..
И Голубев сказал, что очень устал и хочет спать. Что если у кого-то и естьжелание поговорить - лучше завтра.
Назавтра другой, кажется, столь же незначительный инцидент. Жена по какому-то поводу: "Ну, положим, настоящий муж так бы несделал"; а через минуту-другую дочка: "Настоящий отец сделал бы так..."Жена тут же взвилась: "Цытъ! Ты как с отцом, дрянь этакая, разговариваешь?Смотри у меня - я тебя научу!"
Сын молчал. Это в отца: он умел молчать, хотя очень любил потрепаться. Ну а Голубев как думал один, так один и думал. О том, что человек ичеловечество убеждены, будто только они обладают смыслом. На самом жеделе смысл - это содержание природы, и насколько человек способенпроникнуть в ее содержание, настолько он и умен, настолько же обладаетправом жить.
Еще он думал, что Татьяна, славная женщина, всеми уважаемый экономист треста гражданского строительства, энергичная, инициативная наработе, дома тиха и задумчива, а все, что говорил ей муж, было для нееистиной. Поэтому ее не в чем было убеждать и не о чем с ней говорить, ипочему-то нельзя было Голубеву признаться Татьяне в том, что он человекприродный.
