Второе было: в июле в ночь на воскресенье на середине Иртыша горит -высоким и ярким пламенем - нефтеналивная баржа с заключенными. Пожарурчит, что-то хлопает, что-то в пожаре взрывается, а между этими хлопкамии взрывами - человеческие вопли.
От ужаса Голубеву надо было уже тогда умереть. Но не получилось дажемысленно: семья, двое детей, жить надо, даже при том, что смерти он небоялся. И остался жить, а спустя время умер Сталин.
Голубев к Сталину никогда не чувствовал ни малейшей симпатии,никакой привязанности, но Сталин и не нуждался ни в его симпатиях, ни впривязанностях, ни в самой жизни Голубева, однако же жизнь Голубевабыла обязана Сталину уже тем, что миновала Пятьсот первую стройку.
А ради светлого будущего Голубев в настоящем не замечал перевалочнуюбазу в Захламине, хотя и видел ее ежедневно в окна своей квартиры и садилсяв трамвай на остановке "Захламино".
Правда, жило в нем предчувствие: рано или поздно действительность -без скобок, без многоточий, такая, какая она есть, какой была, - предстанети перед ним.
Летом 1954 года Голубев инспектировал гидрометстанцию в Салехарде иувидел он совершенно незнакомый город, в котором прежние постройкиютились где-то на задворках.
Нестарый городишка был и нынче жив, а новый - уже мертв. Новымибыли все постройки Пятьсот первой. Год прошел как Пятьсот первая былаликвидирована, и теперь деревянные тротуары нового города оказалисьбезлюдны, двухэтажные деревянные дома, жилые и с вывесками магазинов,сберкасс и всякого рода служб, стояли с распахнутыми дверями и окнами,двери скрипели, из окон выпадали стекла.
Правым берегом Полуя на восток, в тундру, уходили рельсы Пятьсотпервой. Она далеко ушла, Пятьсот первая, от Оби с запада на восток, а сЕнисея, от города Туруханска, с востока на запад, знал Голубев, проложенобыло встречное плечо этой дороги, плечи должны были состыковаться то лина реке Таз, то ли на реке Пур (на территории бывшей республики Мангазея),но так и не состыковались эти плечи нигде, повисли они в тундре, повислив воздухе - страшное зрелище страшного замысла.
Насыпь дороги уже деформировалась, осела, разошлись в сторонырельсы, заржавели, шпалы висели на провисших рельсах; резервы вдольнасыпи, грунт из которых пошел в насыпь, заполнились водой, а тундра вдольдороги была изрыта, захламлена и перестала быть земной поверхностью, сталаповерхностью неизвестно чего.
Дорога 501 никогда и не могла быть построенной, не могла стать дорогой,природа тундры с самого начала не воспринимала ее, тундровые грунты невыдержали бы груза поездов, если бы даже насыпь и рельсы оказались темгрунтам посильны.
