— Мне чего же не налил? Или гребуешь с мусульманином?
— Почему гребую? — Иван не отводил взгляда от водки. — Тебе Аллах не велит.
— Он вино не велит! Про водку он ни слова!
Колобок торопливо налил себе. Они молча чокнулись и медленно, с чувством выпили.
Хмельной и деловитый, Иван вошел в низкое и душное здание вокзала. У окошек билетных касс плотно и неразъемно сбилась толпа. Иван покрутил ус, поправил на боку саблю и решительно двинулся вперед. Он пытался втиснуться в толпу с одной стороны, с другой, с третьей, но сделать это оказалось невозможно. И Новик взъярился вдруг, схватил за шкирку и выкинул из толпы одного, оторвал другого, свалил под ноги третьего, но четвертый оказался парнем крепким. К тому же он тоже был сикх.
— Мне нужно уехать в Бомбей! — закричал Новик и вытащил до половины саблю из ножен.
Сикх мгновенно выхватил из-за пояса большой кинжал. Мгновенно же вокруг них образовалось пустое пространство. Иван понял, что переборщил, бросил саблю в ножны, повернулся и пошел прочь.
— Черти нерусские, — пробормотал он в усы, выходя на улицу.
Иван долго не замечал, что за ним идет полный, хорошо одетый молодой человек и смотрит то на Иванову саблю, то заглядывает через плечо в лицо, в самые глаза. Иван повернулся и зло посмотрел в ответ. Молодой человек поприветствовал его и сказал дрожащим от волнения голосом:
— У меня дома есть билет до Бомбея.
Иван сидел на краю кресла в большой красивой гостиной и с почтением разглядывал развешанные по стенам фотографии знатных господ в дорогих рамках. Взгляд его задержался на самом большом, центральном портрете. Иван поднялся и подошел ближе. Удивленно и пристально он вглядывался в полное и властное лицо мужчины в халате, чалме-тюрбане, с саблей на боку. Иван узнал его. Это был Ахмад Саид-хан, которого он убил почти двадцать лет назад тремя ударами куттара в живот.
Иван был так удивлен, что не слышал, как молодой человек подошел сзади, и сильно вздрогнул, когда тот тронул его за плечо. Молодой человек улыбался, но в глазах его стояли слезы. Коротко и резко двинув внизу рукой, он воткнул куттар в живот Ивана. Новик глубоко вздохнул и, задержав дыхание, не двигался, улыбаясь и глядя виновато.
Молодой человек вытащил кинжал. Иван облегченно выдохнул, и кровь густо окрасила его живот и ноги.
— Я хотел... — сказал Иван по-русски, но молодой человек воткнул кинжал во второй раз.
После третьего удара Иван упал.
Молодой человек стоял на коленях перед портретом отца и, захлебываясь слезами, обращался к нему:
