ПОСЛЕ ИЗВЕСТНЫХ НАМ НЕПРИЯТНОСТЕЙ В ГИМАЛАЯХ И ПОТЕРЬ ЖИВОЙ СИЛЫ ПРИ ПЕРЕХОДЕ ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ СОСТАВ ОСОБОГО КОРПУСА УМЕНЬШИЛСЯ НЕ ТОЛЬКО ЧИСЛЕННО, НО И СОКРАТИЛСЯ ОРГАНИЗАЦИОННО — ТЕПЕРЬ В НЕМ БЫЛО ТОЛЬКО ТРИ НЕ ПОЛНОСТЬЮ УКОМПЛЕКТОВАННЫЕ КАВАЛЕРИЙСКИЕ ДИВИЗИИ. ПО ЭТОЙ ЖЕ ПРИЧИНЕ БЫЛИ НАЗНАЧЕНЫ НОВЫЕ КОМАНДИРЫ. В ПЕРВЫЙ НА СВОЕМ ПУТИ ИНДИЙСКИЙ НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ НОВИКОВ ВСТУПИЛ В ДОЛЖНОСТИ КОМДИВА.
Штат Раджастхан. Селение Курукшетр.
1 ноября 1920 года.
Курукшетр сплошь заполонили подводы, пушки, тачанки и снедаемые любопытством к чужой жизни красноармейцы.
Индийцы ошалели от непрошеных гостей, которые щедро угощали их сухарями, сахаром, табаком, и в свою очередь давали пожевать бетель, одаривали кокосовым вином.
Заходили в хижины, похожие на украинские мазанки, но не беленые и нищие до боли в груди, выходили во двор, вздыхали, обсуждали.
— А ты говоришь — три урожая! У нас в деревне последняя голытьба и та лучше живет. Вот тебе и три урожая!
— А ты разве не слыхал, что Брускин говорил: у них свои попы, свои помещики, а сверху еще англичанка. И все с бедного индуса шкуру дерут.
— Да не нужны они, три урожая! У нас хоть в бедности, зато зимой на печке отоспишься, заодно бабе пузо намнешь.
— Да у них детишек, гляди, не меньше нашего.
— Когда только успевают?
— Это было б желание, а успеть всегда можно.
Особенно много собралось народу у слона. Двое жестоко спорили.
— А что? Валенки ему свалять, тулуп из овчин пошить — вот и перезимует!
— Это ж сколько овчин пойдет, ты посчитай!
— Ничего, собрать можно. А зато дров на нем навозишь! За один раз возов пятнадцать небось уволокет. Ух и сила! А навозу от него сколько — это ж страшно подумать. Не, назад пойдем, я одного возьму, точно!
— А все говорили: Индия — страна чудес, — недовольно ворчал комдив Колобков. — А где они, эти чудеса? Даже куры вон как у нас. — И он махнул рукой в сторону мирно копающихся в пыли трех хохлаток и одного кочета. Те испугались, видно, и, шумно захлопав крыльями, вдруг взлетели вверх свечкой и застыли, порхая, в зените. Колобков задрал голову и смотрел, открыв рот, придерживая рукой буденовку, чтобы не свалилась.
На выезде из села красноармейцы что-то весело и споро строили, там пели пилы, стучали топоры.
Брускин разговаривал со старым индийцем по-английски и переводил комдивам Новикову, Колобкову и Ведмеденко.
— Он говорит, что их селение несет на себе, как это... проклятие... Потому что здесь произошла однажды страшная битва. Во-он там, на том поле. Одно войско возглавлял бог Кришна, а другой лучший из людей... Арджуна...
