Всего-навсего растоптать свою гордость. Ту, что все еще оставалась.
- Скажи! - повторил Моржой, тупо и медленно, как заведенная на пружину средневековая машина для пыток.
Я разогнулся. Я открыл рот, чувствуя себя кидающимся в бездонную пропасть.
Слезы закапали из глаз, но было уже все равно - падение все равно будет долгим.
- Я - чмо! - выдавил я через перехваченное горло.
- Повтори... - потребовал Моржой.
- Я - чмо! - крикнул я, заливаясь слезами, - я - чмо! Я - чмо! Я - чмо!
Вокруг заржали в десять или двенадцать глоток. Больше всех надрывался Корень.
- Вы слышали! - заорал он в паузе между ржаньями, - он сказал, что он чмо! КоляЧмо!
- Коля-Чмо! - заорали справа и слева! И все смеялись, смеялись, смеялись.
- Чмо поганое!
- Иди отсюда, Чмо! - крикнул Моржой отваливая мне пинок, - не воняй тут, Чмо!
Не помню, как вернулся на свое место. Слезы все еще капали и кто-то крикнул:
"смотрите, чмо ревет!" Но мне было плевать - было очень погано, но я чувствовал некоторое облегчение. У пропасти все же оказалось дно, и я сейчас был на нем, но особая подлость сегодняшней издевки гарантировала то, что остаток урока пройдет более или менее спокойно, так как лимит остракизма на сегодня исчерпан.
Хорошисты поспешно отсаживались от меня подальше, словно я плохо пах боялись, что и их назовут чмом. Смотрели на меня с презрением. Как обычно.
Толпа посмеялась и затихла - может быть прямоходящие обезьяны и просто неуспевающие чувствовали некоторое смущение оттого, что совершилось на их глазах? Что-то доброе и вечное проснулось в их душах? Вряд ли... но мне хватало того, что оставшиеся тридцать минут урока физкультуры меня так никто и не тронул.
Вечером я уже и не вспоминал обо всем этом - как обычно. Но этот зимний понурый день был знаменателен тем, что именно тогда я и достиг дна и оказался на у подножия социальной пирамиды. Прозвище Коля-Чмо оставалось со мной до самого окончания средней школы.
Вывод второй: живая собачонка лучше мертвого льва. И добавление: мораль для себя определяешь ты сам. И низко пасть можно только в своих глазах.
Шакалы и гиены одни из самых живучих тварей. Вы не знали?
Естественно, к пятому классу я уже ненавидел Моржоя лютой ненавистью. Тогда я еще не знал, что ненавидеть кого-то столь же глупо, как и чрезмерно привязываться. Наши чувства - наше слабое место. Опомнитесь - мы же люди, а не обезьяны. У нас есть рассудок, и мы можем позволить себе не действовать сразу, а думать перед этим.
