Но тут он потерял интерес и к удочке, и к рыбалке - невдалеке заметил Деревянко. Поведение его было необычным. Через каждые пять-шесть шагов он наклонялся, что-то подбирал с земли и отправлял себе в рот. Виктор присмотрелся и, когда понял, что же делает Деревянко, то вскрикнул - так невероятно и дико было это зрелище. Старик набирал полную пригоршню земли, с вожделением осматривал, обнюхивал ее, а затем, причмокивая и урча, совал в рот. Черная слюна стекала по подбородку.
Виктор выждал момент, когда Деревянко отвернулся, и, бросив снасти, позорно бежал.
Пройдя полурысью почти половину пути, немного пришел в себя и устыдился.
Но, как бы то ни было, Деревянко - человек, психически не вполне нормальный". А может быть, вполне ненормальный... И мало ли что стукнет ему в голову.
Руководствуясь такими соображениями, Виктор перед сном уложил у двери тяжелый рюкзак. Теперь при попытке Деревянко войти он бы обязательно услышал шум и проснулся.
Сгустившийся сумрак заставил Виктора внимательно вслушиваться в бормотание безумного старика, несшееся из-за двери.
Порой бормотание затихало и слышались неуверенные шаги. Звук шагов был своеобразен: казалось, что старик ходит в деревянных башмаках. И снова бормотание...
Виктор долго лежал без сна, вперив взгляд широко открытых глаз в темноту, напряженно прислушиваясь к звукам, доносящимся из соседней комнаты.
Бормотание в конце концов стало усыплять Виктора. Несколько раз он проваливался в беспамятство сна, но тут же испуганно вскидывался, как человек, внезапно оказавшийся под водой.
Наконец он уснул. Но среди ночи проснулся. Его окружала такая плотная тьма, что можно было с равной легкостью представить себя и в крестьянской избе, и на другой планете.
И в этой тьме раздавались звуки, наполнившие душу Виктора первобытным ужасом. Из комнаты Деревянко доносилось тяжелое всхлипывание, храпы и полузвериные крики-стоны, которые издает человек в предсмертном беспамятстве.
Виктор быстро сел на край кровати. Прислушался. Тело отказывалось повиноваться.
Из соседней комнаты вдруг раздался тоненький жалкий писк и вслед за этим громкий шорох. Виктору показалось, что его с силой пихнули в спину. Он соскочил с кровати и на негнущихся ногах, покрывшись гусиной кожей, подбежал к двери. Отшвырнул рюкзак и распахнул дверь. В лицо пахнуло сыростью погреба, повеяло запахом гниющего дерева. Писатель быстро повернул выключатель.
Он был готов ко всему, но то, что увидел, заставило его вздрогнуть, как от ожога. На лавке лежал Деревянко и, не щурясь, смотрел на лампочку. Тело его слабо шевелилось. Но двигалось оно не само собой. Его то так, то этак поворачивали белые, в палец толщиной, щупальца, растущие, как показалось Виктору, прямо из скамьи. Два самых толстых щупальца присосались к вискам и мерно пульсировали, будто перекачивали жидкость.
