Но ко мне пришло осознание. Я увидел войну, человеческую жизнь во всей ее обнаженности -- увидел мир без прикрас. Старик опустил седую голову и погрузился в размышления.
-- И что же ты осознал? -- спросил я после недолгой паузы.
-- Первая великая истина, -- продолжил он, -- заключается в том, что бедные, безрассудные люди живут в заблуждении, полагая, что Бог в своей мудрости, доброте и всемогуществе создал этот мир предельно совершенным и установил нравственный порядок, а зол и дурно поступает тот, кто нарушает порядок этого доброго мира и приводит в упадок временную и вечную справедливость. Печальная, роковая ошибка! Истина в том, что этот мир плох и несовершенен, и существование является своего рода епитимьей, мучительной проверкой, печальным паломничеством, и все, что тут живет, жило смертью и мародерством другого!
-- Следовательно, человек, на твой взгляд, тоже только хищник?
-- Конечно! самый расчетливый, самый кровожадный и самый свирепый. Никакой другой хищник не изощрен настолько, чтобы обирать своих братьев, порабощать их. Повсюду, куда ни глянь -- человеческим родом, как и в природе, правит борьба за существование, жизнь за счет других, убийство, разбой, воровство, лихоимство, холопство. Мужчина -- раб женщины, родители -- своих детей, бедный -- раб богатого, гражданин -- своего государства. Все усилия, весь страх --только ради существования, которое не имеет никакой иной цели, кроме себя самого. Жить! Жить --желает каждый, только б влачить свое ярмо. И второе... Однако, ты не поймешь меня, Каин! -Может, и пойму. Старец с состраданием посмотрел на меня.
-- Вторая истина заключается в том, -- продолжил он с мягкой серьезностью, -- что наслаждение в действительности ничто, ничто само по себе, оно лишь избавление от гложущей потребности, от зуда желания. И все же каждый гонится за удовольствием и счастьем и, в конце концов, только влачит жалкое существование, независимо от того, завершает он свои дни в бедности или в богатстве. Поверь мне, не в лишениях заключается наше убожество, а в том, что в нас постоянно разрастается надежда на счастье, которое никогда не наступает, никогда не может наступить! Что же это за счастье, всегда близкое и осязаемое и все-таки вечно далекое и недостижимое, которое витает перед нашим внутренним взором от колыбели до самой могилы? Ответь мне, если знаешь.
Я покачал головой и не нашел ответа.
-- Что же такое счастье? -- продолжал старик. -- Я искал его подле женщины, в собственности, в своем народе, повсюду -- и повсюду был обманут и одурачен.
