- Наверное, Августин, - предположил я, так как в башке навязчиво вертелась проклятая колпаковская мелодия.
Черт подпрыгнул от радости.
- Нет! - и его волосатая рожа расплылась в ухмылке. - Вторая попытка!
- Тогда Бенедиктус, - сказал Прич.
- Почему? - удивился черт.
- Самое гадское имя, которое мне известно. А че, тебе в самый раз подойдет!
- Поражен твоей эрудицией, - сухо отозвался черт. - Польщен. Однако не Бенедиктус. Последняя попытка! Ну? А? Слабо? - и он заплясал, противно выворачивая ноги и выкрикивая на своем чертовом языке что-то вроде заклятья. - Нимми-нимми-нот! Нимми-нимми-нот!
- Ну, тогда не остается ничего другого, - вздохнула Матильда, - как назвать тебя Том Тит Тот!
Черт медленно разинул пасть. Потом так же медленно закрыл. Потом сказал:
- Но ведь... Но как же... Вот ведь, блин!
- Что, нечем крыть? - расхохотался Орешек.
- Тьфу, - прокомментировал его выпад черт. Но этого ему не следовало делать. От резкого движения челюсть Тома вылетела и упала к ногам Ореха. Тот ловко поднял ее и обтер тряпочкой.
- Впервые вижу черта с чужими зубами, - захихикал Прич.
- А я впехвые вижу чеховека с чухой гоховой! - огрызнулся черт. Отдавайте хейхях же!
- Даром за амбаром, - быстро сказал я. - Поклянись, что выручишь нас из беды еще раз, когда понадобится!
Черт с отвращением посмотрел на меня и кивнул. Далось ему это явно нелегко. Он даже взялся лапами за голову и с силой наклонил ее. К слову сказать, это был мужественный поступок даже для черта. Я бы за такую ужасную голову и клещами бы не взялся. Мне даже показалось, что из его спутанной шевелюры на меня глядят несколько пар маленьких злобных глаз.
Затем Том выдернул из себя клок шерсти (я даже рот себе заткнул, чтобы не брякнуть о паршивой овце) и подал мне со словами:
- Когда понадобхюсь - подбхось в вохдух, я и появхюсь.
После чего получил обратно челюсть, мгновенно вставил ее в рот и для пробы пощелкал зубами.
- Жрецы! Жрецы идут! - вскрикнул вдруг Орешек. - Уже почти полночь!
И точно, к нашей беседке приближалась стройная процессия друидов в свежевыстиранных балахонах и с факелами в руках. Впереди шел Дуб, размахивая ножом. Подойдя вплотную к нашей клетке, он воздел руки к небу, устанавливая тишину, и воскликнул:
- Левелинджордж! Краснодаржелдорсервис! Ленгидроэнергоспецстрой!
- Этот друидский, чрезвычайно сложный язык, - шепнул мне Орешек. - Я и то не все понимаю.
Дуб махнул рукой с ножом, полыхнуло зеленым, и стены нашей тюрьмы расступились.
