- Ну что ж, ищите,- спокойно говорил ему хирург.
- Я буду искать и найду. Даю вам честное слово - найду. И до тех пор, пока не найду, больше ничем не буду заниматься.
А поезд все шел и шел по заснеженным дорогам Сибири, Шел на Восток, подальше от войны...
Молодой инженер сдержал свое честное слово. Десятки, сотни экспериментов - и вот пришла победа!
* * *
В руках у меня небольшой никелированный аппарат. Он чем-то напоминает не то затвор от винтовки, не то сложный замок - один из тех, какие делали в средние века кузнецы-умельцы. Принцип работы этого аппарата поразительно прост. Он напоминает машинку для сшивания бумаги, которая стоит у многих на письменном столе. Стоит вам нажать сверху на рычаг, и металлическая скобочка прошивает бумажные листы к аккуратно сгибается. Готово! Плотная пачка бумаги крепко соединена.
Именно на этом принципе, конечно видоизмененном, более точном, и основан аппарат для сшивания кровеносных сосудов.
Чем прошивать живую ткань? Нитями? Нет. Металлическими скобами. Но из какого металла? Единственным пригодным в этом случае металлом оказался тантал. Об этом металле мало что было известно. Металл редкий. Но чудесным свойством его оказалась способность не быть чужеродным живому организму. Мало того, что живая ткань принимала металл, не вызывая ни нагноения, ни новообразования, тантал со временем медленно растворялся в организме, не оставляя никаких следов.
Тонкие скобки из тантала, заложенные в аппарат в виде колечка, пронизали кровеносный сосуд, словно чулок, натянутый на это кольцо, и загибались, сжимая края сосуда. Место соединения получалось не только не зауженным, но даже несколько расширенным: никакой опасности тромба.
Я стою в кабинете Василия Федотовича Гудова.
Василий Федотович оживлен и энергичен. Он встречает меня посреди комнаты, горячо пожимает руку, подводит к столу и рассказывает, рассказывает... Слушая его, я мысленно представляю себе молодого застенчивого студента, окончившего авиационный институт, который впервые приблизился к хирургическому столу.
...Кто-то стучится в дверь. Увлеченные разговором, мы не обращаем внимания на стук, но он повторяется. Кажется, что кто-то скребется в дверь.
- Да войдите же! - громко говорит Гудов.
Дверь открывается, и совершенно неожиданно в кабинет вбегает огромная собака, немецкая овчарка.
Я люблю больших, могучих собак, ненавижу избалованных, затасканных на руках маленьких любимцев. Именно такой гигант и вломился в кабинет, заставив меня из предосторожности встать за письменный стол.
