Система провинностей и признания была столь запутанной, что человеческие существа, напуганные и обезличенные, чувствовали себя такими ничтожными и бессильными, как муха в паутине. Тут действовала доктрина, которую провозгласил некогда еще Платон, - о необходимости в государстве гонений и издевательств. Человек сам по себе не представляет собой никакой ценности. Главное - государство, которому должно подчиняться все живое и неживое. Рождаются дети, строятся города, погибают герои, реки текут, леса шумят, травы зеленеют, колосятся хлеба, солнце сияет, луна светит - все для государства.
Султан вел свое войско на запад, на юг, на восток, торжественно провозглашая при этом, что несет новым землям, лежащим словно бы в оцепенении, законы, законы и законы. Предусматривается ли война каким-нибудь правом, это никогда его не интересовало. Война просто начинается, вот и все. Справедливость должна опираться на силу. Бессильные должны принимать законы великих с благодарностью и покорностью. Каждой земле, краю, провинции, местности, каждой группе верующих, племени, ремесленникам и земледельцам - свой особый закон, именуемый решительным словом "канун".
Еще в начале царствования Сулеймана нишанджия Сейди-бег сложил "Канун-наме султана Сулеймана", почти целиком переписав эту книгу из "Канун-наме" Мехмеда Фатиха, завоевателя Царьграда, служившего Сулейману самым высоким образцом. Потом великие муфтии Али Джемали и Кемаль-паша-заде пополнили Сулейманову книгу законов, а его последний великий муфтий Мехмед Абусууд, который удержался при султане до самой его смерти, вместе со своим падишахом неутомимо дополнял и уточнял "Канун-наме", так что Сулейман вошел в историю под именем Кануни, то есть Законодатель.
Почти тысячелетняя мудрость собрана была в праве, утверждаемом Сулейманом. Мудрые объяснения правил шариата имама Абу-Ханифы, гробницу которого отыскал и восстановил Сулейман во время завоевания Багдада, учеников Абу-Ханифы Абу-Юсофа и Шейбани, "Мохтасар" багдадца Кодури, "Хидайе" Бурханеддина Маргианского, "Мольтан аль-абхор" Ибн-Ибрагима Халебского - на эти великие и мудрые собрания опирался султан, в каждом своем фирмане непременно отмечая, что фирман согласован с шариатом и ранее утвердившимися канунами. Одновременно он понимал, что людей следует успокаивать не столько справедливыми законами, сколько обещаниями создать эти законы, ибо обещание всегда привлекательнее действительности. Для бедных закон - это утешение в тех бедах, которые возникают от силы и гнета. Для завоеванных это обещание, что новые властители будут милостивее предшествующих.
