- Ты как грех, у которого никогда нет возраста, - шептал ей Сулейман.
- За грехи приходится расплачиваться, - точно так же шепотом ответила ему Роксолана.
- Я готов заплатить самую высокую цену. Я брошу тебе под ноги весь мир.
Она промолчала. Что ей мир, что ей рай и ад? Сама была целым миром, рай и ад носила в своей душе. Родилась доброй, теперь ее хотели сделать злой. Кровь этого человека падала на нее и ее детей, и не было спасения.
Роксолана тяжко застонала. Сулейман встревоженно обнял ее. Непостижимая женщина, сотканная из пения и стонов.
- Что с тобой? Ты нездорова? Почему не сказала?
- У меня изранена душа.
- Назови мне виновных. Они будут немедленно наказаны.
- А если виновных нет?
- Такого не может быть.
- Мне страшно за своих детей.
- Пока я жив, они все будут счастливы.
- Я буду молить аллаха, чтобы вы жили вечно, мой повелитель.
- Но только вместе с тобой.
- А вы снова пойдете в поход. И там, где рос хлеб, будет подниматься лишь пыль от султанских войск.
- Щедрые плоды и храбрые воины не рождаются на одной и той же земле.
- Малое утешение. Мне страшно жить среди руин, ваше величество.
- Среди руин? Моя Хасеки! Ты живешь в самой роскошной столице мира! Величайший зодчий всех времен Коджа Синан сооружает джамии, превосходящие все ранее известное, строит медресе, которые соперничают своими сводами с небесным куполом, ставит минареты, стройные, как божья мысль. А наши базары - чаршии, наши дворцы, наши мосты - где еще в мире есть нечто подобное?
- Но и руин таких, как здесь, наверное, нет нигде на свете. Без вас мне было так тоскливо и тяжко, я нередко выезжала за стены Топкапы и смотрела на Стамбул. И что же я там видела?
- Тебя кто-нибудь обидел? Унизил твое султанское достоинство?
Она тихо засмеялась. Если бы так! Какая это мелочь - оскорбление достоинства или величия. А если что-то другое? Если перед твоими глазами рушится таинственное равновесие между духом и материальными массами, силы природы высвобождаются и в своем неудержимом буйстве погребают все бесплодные усилия людей? Природа словно мстит за насилие духа, который заковал ее в свои формы красоты и разума, - и вражда, вражда повсюду, будто пропасть бездонная. Да, она видела все: и мечети, и медресе, и фонтаны, и акведуки, дворцы и античные стены. Но в то же время видела и бездомных, ютящихся под стенами, и казалось ей, что и сама она живет на руинах, с такой же разбитой душой.
- Кто осмелился сделать это? - снова не вытерпел султан, хотя уже понимал всю бессмысленность своих вопросов.
