Она крепко сжала руку Гумы и попросила:
— Приведи ее сюда, я хочу на нее посмотреть…
Ну, а «доктор» Филаделфио, сунув пальцы в карман грязной жилетки, засмеялся довольным, тоненьким смешком:
— Пойдем отметим… — Потом вспомнил: — Если б ты в письме написал «ларец», она б уж давно согласилась…
И опрокинул стаканчик в «Звездном маяке» за здоровье Гумы и его суженой. Впрочем, за их здоровье выпила вся таверна. Некоторые были уже женаты, другие собирались жениться. Большинству, однако, не хватало духу принести женщину в жертву своей моряцкой жизни.
Ливия посетила дону Дулсе. Дядя с теткой уже помирились с ней и даже пришли повидаться. Принесли приданое, и все начали готовиться к празднику. Старый Франсиско совершенно влюбился в Ливию. Он был так счастлив, что казалось, будто это он сам женится, а не племянник. На пристани только и разговоров было, что о свадьбе Гумы, которая в конце концов и состоялась в один из субботних дней, сначала в Гражданском управлении, куда пошло мало людей (Руфино был посаженым отцом и чуть ли не полчаса старательно выводил свою подпись под свадебным контрактом), потом в церкви Монте-Серрат, полной цветов. Тут уж собрался весь портовый люд, пришедший взглянуть на Гуму и его невесту. Все нашли, что хороша. Многие глядели на Гуму с завистью. В уголке собралась компания молодых парней. Там переговаривались:
— Счастливец: пригоженькая… Сам бы женился, коли б мог…
Кругом смеялись:
— Эх, брат, уж поздно…
Кто-то сказал:
— Тебе надо только немножко подождать… Когда она вдовой останется…
Никто больше не смеялся. Только какой-то старый моряк укоризненно махнул рукой в сторону парней:
— Такие вещи не говорятся…
Сказавший горькие слова сконфуженно опустил голову, а его недавно женившийся товарищ почувствовал, как по спине пробежал холодок, словно вдруг подул свирепый ветер с юга.
Ливия была сегодня такая милая, нарядная, и Гума улыбался, сам не зная чему. Холодный июньский вечер опускался над городом. Набережная была уже освещена. Все спустились вниз по холму.
Вечер был сырой и туманный. Люди кутались в плащи, дождь падал тонкий, колющий. На кораблях, несмотря на ранний еще час, зажглись огни. Шхуны со спущенными парусами тыкались мачтами в серо-свинцовое небо… Воды моря словно остановились этим сырым вечером, когда праздновали свадьбу Гумы. Старый Франсиско дорогою рассказывал Руфино историю своей собственной женитьбы, и негр, уже немного навеселе, слушал, отпуская время от времени соленые шуточки. Филаделфио обдумывал речь, какую вскоре произнесет за праздничным столом, и заранее предвкушал успех. Дождь падал на свадебную процессию, в то время как колокола церкви Монте-Серрат возглашали своим звоном пришествие ночи. Песок прибрежья был изрыт лужами, и какой-то корабль тихо и печально отплывал от пристани в буро-свинцовую тьму…
