Они все-таки пошли в церковь тем вечером. Ливия дорогой спрашивала Гуму, не слыхал ли он что-нибудь обо всей этой истории. Нет, не слыхал, старый Франсиско никогда не упоминал об этом брате… Эсмералды в церкви не было. Наверно, устала ждать и ушла. Гума почувствовал облегчение. Не придется выносить ее взгляды и тайные знаки. Не из-за подобной ли истории Леонсио не может появляться здесь, потеряв свой порт? Моряк теряет свой порт и свою пристань, только если он совершил очень подлый поступок… Эсмералды не было в церкви, пахнущей ладаном. Снаружи была ярмарка, и доктор Филаделфио зарабатывал грошики за своим станком, производящим стихи и письма. Какой-то негр пел в кругу зевак:
В день, когда я встану рано,
Не даю мозгам покою…
Они вернулись домой. Из-за стены голос Руфино спросил:
— Это ты, братишка?
— Это мы, да. Пришли.
— Праздник уж кончился?
— В церкви кончился. Но ярмарка еще шумит.
— Ливия, ты видела там Эсмералду?
— Нет, не видала, нет. Но мы там только чуточку и побыли.
Руфино пробормотал что-то, обиженно и грозно. Гума спросил:
— Уладилось с полковником?
— Ах, это? Да, мы решили разделить убыток на двоих…
Прошло несколько минут. Голос Руфино послышался снова:
— Ночь смурная. Похоже, будет буря. Дело серьезное.
Гума и Ливия прошли в комнату. Она взглянула на медаль, которую подарил ей Леонсио. Гума тоже повертел ее в руках — красивая. Из-за стены слышались шаги Руфино. Эсмералда, может быть, сейчас где-нибудь с другим. Она способна на это. Где-нибудь на пляже. Руфино подозревает ее. А вдруг она во всем сознается и расскажет, что Гума тоже был ее любовником? Тогда-то уж будет дело серьезное, как говорит Руфино. Похуже бури. Нет, он не подымет руку на Руфино, не станет с ним драться. Он даст убить себя, ведь Руфино его друг. А Ливия, а сын, что должен родиться, а старый Франсиско? Он станет тогда моряком, потерявшим свой порт… Не вернется уж больше… Даже после смерти… Такими мыслями мучился Гума, пока не услышал шаги возвращавшейся домой Эсмералды и ее слова, обращенные к Руфино:
— Задержалась, не сердись, негр. Там столько интересного. Думала, ты тоже подойдешь.
— Ты где пропадала, сознавайся, сука? Никто тебя там не видел.
— Ну понятно, в такой толпище… А я вот видела Ливию… Издали…
Послышался звук пощечины, потом еще. Он бил ее, это было ясно.
— Если узнаю, что ты мне изменяешь, на дно пошлю, в ад…
— Изменяю тебе? Господь меня срази! Да не бей ты меня…
Потом послышался шум, уже не похожий на удары… У мулатки были зеленые глаза и крепкое тело. У нее были тугие, острые груди, и Руфино был без памяти влюблен в нее.
