Толстяк опять повернулся и уставился на Миллера. Глаза у него маленькие и темные, на широком бледном лице - капельки пота. На нашивке фамилия - Кайзер. Обнажив ровные и мелкие, как у ребенка, зубы, он говорит:
- Ну и выдержка у тебя, Миллер. Мало кто смог бы так хорошо держаться.
- Я бы не смог, - признается шофер. - Да и другие тоже. Но это естественно, Кайзер.
- Твоя правда, - соглашается Кайзер. - Я бы тоже сорвался. День, когда умрет мамочка, станет самым черным в моей жизни. - Он быстро моргает, но Миллер успевает заметить слезы, затуманившие его маленькие глазки.
- Все мы когда-нибудь умрем, - рассудительно замечает Миллер. - Раньше или позже. Это моя философия.
- Круто, - отзывается шофер. - Очень круто.
Кайзер бросает на товарища быстрый взгляд.
- Успокойся, Лебовиц.
Миллер подается вперед. Лебовиц - еврейская фамилия. Значит, шофер еврей. Миллеру хочется спросить, как случилось, что Лебовиц оказался в армии, но он боится его обидеть. Вместо этого он дипломатично замечает:
- В наши дни не так часто встретишь еврея среди солдат.
Лебовиц смотрит в зеркало дальнего обзора. Густые брови удивленно поднимаются над темными очками, он покачивает головой и что-то говорит, но Миллер не разбирает слов.
- Успокойся, Лебовиц, - повторяет Кайзер и, повернувшись к Миллеру, спрашивает, когда похороны.
- Какие похороны? - недоумевает Миллер.
Лебовиц разражается хохотом.
- Заткнись, идиот, - одергивает его Кайзер. - Ты что, никогда не слыхал про шок?
Лебовиц замолкает, вновь бросает взгляд в зеркало и говорит:
- Прости, Миллер. Я виноват. - Миллер пожимает плечами. Неугомонный язык опять подобрался к протезу, уткнулся в него, и Миллер застывает от боли.
- А где жила твоя мать? - спрашивает Кайзер.
- В Реддинге, - отвечает Миллер.
Кайзер понимающе кивает.
- А-а-а. В Реддинге... - повторяет он, продолжая пялиться на Миллера. Лебовиц тоже то и дело отрывает взгляд от дороги, чтобы лишний раз на него посмотреть. Миллер понимает, что солдаты разочарованы: они ожидали совсем другой реакции - взрыва эмоций и всего такого. Оба и раньше сталкивались с подобными вещами и видели, как переживают другие парни, этот же явно не соответствовал стандарту. Миллер смотрит в окно. Дорога проходит вдоль гор. С левой стороны сквозь деревья пробивается яркая синева, и, когда джип вырывается на открытое место, перед ними появляется безбрежная гладь океана под чистым - без единого облачка - небом. Только легкая дымка у верхушек деревьев напоминает о темных, оставленных позади тучах - тех, что нависли в горах над солдатами.
