— Бог мой, Гейл! Я начинаю думать, что жадность — самый страшный порок в нашем мире и от него больше всего бед!
— Вероятно, вы правы.
— Ну, зачем, спрашивается, — продолжал он так же горячо, — этому человеку наживаться на обмане? Я хорошо плачу ему, у него добротный дом, жена и ребенок сыты. Он живет куда лучше многих здешних фермеров, благополучив которых зависит от погоды, от урожая, от цен на зерно и много еще от чего. И этих людей, своих соседей и, возможно, друзей, он постоянно норовит обмануть!
— Милорд, — вздохнув, сказала я, по-прежнему глядя на дорогу, — я всегда верила в первородный грех. Думаю, весьма часто нам, людям, не нужна даже причина, чтобы грешить. Пороки заложены в самой натуре человека. Вот почему я ценю таких людей, как мой покойный муж. Как мой сын… Людей, чистых сердцем, кому Христос обещал царство Божие на земле.
Едва слышно Сэйвил произнес:
— Вы очень сильно любили своего мужа, Гейл.
Это не прозвучало как вопрос, да я и не стала бы на него отвечать.
«Милый Томми, — мысленно произнесла я, — милый Томми, твое сердце было поистине золотым».
В молчании мы переехали по гулкому мосту через реку.
— Недалеко отсюда, вверх по течению, — сказал Сэйвил, вновь входя в роль чичероне, — находится выложенный ракушками грот. Его соорудил мой дед, который приятельствовал с самим Хорасом Уолполом[Уолпол, Хорас (1717-1797) — английский писатель, один из создателей так называемого готического романа. Это было время повального увлечения готическими романами.
Я тоже любила этого писателя, но не могла, к сожалению, ничего воздвигнуть в его честь.
Теперь мы въехали в настоящую лесную чащу.
— А здесь, — сообщил Сэйвил (он прямо как летний Санта-Клаус — все время преподносил мне подарки), — находятся пещера отшельника и шалаш из живых деревьев.
Этот парк начинал представляться мне бесконечным, хотя Сэйвил утверждал, что его размеры вполне обычны для такого поместья.
— Сколько лет вы носите титул, милорд? — спросила я.
— Одиннадцать. Он достался мне, когда я достиг совершеннолетия.
— Вы показываете мне плоды трудов ваших отца и деда. А что сделали вы?
Я имела в виду еще какую-нибудь пещеру или на худой конец индейский вигвам, но он совершенно серьезно ответил:
— Я, как уже говорил раньше, перестроил конюшни, а также занимаюсь ремонтом хозяйственных построек. — И добавил с усмешкой:
— А еще я вовсю усовершенствую ватерклозеты.
Если граф Сэйвил думал смутить или удивить меня, то ему это не удалось. Я охотно поддержала его, сказав:
