Как же быть Хаймовичу - пусть подскажет кто
Что нужнее, думает он дни свои и ночи,
Новая ли родина иль новое пальто.
Но пальто со временем может износиться,
А ботинки новые выходят свой срок,
И тогда Хаймовичу, может так случиться,
Не в чем будет броситься однажды наутек.
***
Мы отторгнуты, значит свободны,
Нелюбимы, несвязаны, значит,
Неразрывною связью природной,
Что других за границами прячет.
Мы отвержены, значит по сути
Обязательств иных не имеем,
Чем отдавшись влеченья минуте,
Делать то, что решаем и смеем.
Сиры мы, ведь мы отчьи могилы
Оставляем во имя блужданий.
Мы слабы, но с последнею силой
Отдаемся химере исканий.
И казалось бы, как мы неправы,
Как в исканиях этих некстати,
Но в блужданьях без цели и славы
Как мы правы потом в результате.
***
Не зря ты богоборцем назван,
Всевышним избранный народ.
В плену пророчеств и соблазнов
Из века в век, из рода в род
Рассеянный и распыленный
В иных и чуждых языках,
Ты божьи забывал законы
И божий гнев, и божий страх.
И часто мнил в своей гордыне,
Как и в начале всех начал,
Что уж теперь-то, уж отныне
За бороду ты бога взял.
И нарушал его заветы.
В чужих делах, в чужом краю
Чужим богам давал обеты
И душу предавал свою.
Вдвойне ты тем бывал унижен,
Втройне обижен тем бывал:
Так и не став чужому ближе,
Свое терял и забывал.
И словно в наказанье божье
За то, что преступил закон,
Судьбой низвергнут был к подножью
Иных народов и племен.
К чужим ногам и воле брошен
Своим желаньям вопреки,
Ты был размолот и искрошен
Веленьем божеской руки.
Но сквозь тысячелетий лета,
Кровавых ужасов года
Ты смог сказать, презрев наветы:
"Отныне больше никогда!"
Слепого рока униженье
Нелегкой одолев борьбой,
Души своей освобожденье
Ты сделал собственной судьбой.
Былого заживают язвы,
И новый род сменяет род.
Не зря ты богоборцем назван,
Мой Богом избранный народ!
***
...если я забуду тебя,
Иерусалим.
Меж адом житейским и раем
Живу, твоим светом храним,
Далекий мой Ерушалаим,
Мой близкий Иерусалим.
Души и покой, и томленье,
Ты радость моя и печаль,
Мечта и ее воплощенье,
Реальность и времени даль.
И если в сознанье тускнеет
Твой лик от меня вдалеке,
То чувствую я, как слабеет
Перо в моей правой руке.
***
Лицо мне перегаром грея,
Меня спросили неспроста:
"Зачем, скажи, твои евреи
Распяли нашего Христа?"
Он их, сомненьем не грешу я,
Ведь он средь многих их начал,
Еврейский парень Иешуя,
Что неевреям богом стал.
От Вавилонского плененья,
