У него потемнело в глазах. Дыхание с шумом вырвалось из груди, и, когда все в комнате обернулись, испуганные неожиданным звуком, он внезапно бросился вперед.
Эллен очнулась и увидела наклонившегося над ней Люка, чье лицо выражало плохо сдерживаемую ярость. Прежде чем она успела сесть или хотя бы сообразить, что происходит, он уже держал ее на руках, под громкие протестующие возгласы в комнате. Черная плотная ткань, на которой она лежала, теперь была обернута вокруг нее, словно кокон, а сама Эллен была на руках у Люка, бормочущего себе под нос итальянские ругательства.
— Люк! Отпусти меня! — возмущенно воскликнула она.
Люк, не отвечая, тащил ее в комнату для переодевания.
— Как ты могла решиться на подобное? — яростно рявкнул он, глядя на нее сверху вниз. — Так вот какие эти твои так называемые скучные вечера! Демонстрировать себя…
— Это же занятия живописью! — изумленно возразила она.
— Отпусти ее! — раздался голос откуда-то сзади. К ним приближался руководитель студии.
Тяжело и яростно дыша, Люк все-таки поставил ее на пол, все еще завернутую, словно египетская мумия. Эллен стояла, прижатая к нему вплотную, и… у нее пропал дар речи, потому что она почувствовала сквозь ткань возбуждение Люка. От такого открытия у нее подкосились ноги.
Ее испуганные глаза встретились с его. Люк яростно боролся со своим желанием, она видела это.
— Одевайся! — прорычал он.
— Пора заканчивать, Пол? — спросила Эллен подошедшего к ним мужчину, демонстративно игнорируя Люка.
— Д-да, думаю, пора, — ответил Пол, явно растерявшийся от такого бесцеремонного вторжения. — Но…
— Вон отсюда! — разъяренно обернулся к нему Люк. — Я ее муж.
У Пола широко раскрылись глаза.
— Эллен, — обеспокоенно спросил он, — тебе не нужна помощь?
— Нет, я сама справлюсь, — краснея, ответила Эллен. — Спасибо, Пол.
Снова схватив ее на руки, словно тряпичную куклу, и открыв дверь ногой, Люк прошел в комнату для переодевания.
— Одевайся!
У Эллен задрожали губы от неодолимого желания рассмеяться. Надо же, какая нелепая сцена! Она стоит, завернутая в черную ткань, не в состоянии пошевелиться, а он требует, чтобы она одевалась!
— Ты совсем свихнулся, знаешь ли, — сердито сказала Эллен, тщетно пытаясь освободиться от наряда мумии. — Ничего дурного в том, что я здесь делаю, нет, так что успокойся. Это моя работа.
— Позволять мужчинам рисовать тебя, пялиться на тебя? — Он возмущенно приподнял бровь.
Чтобы не остаться в долгу, Эллен тоже приподняла бровь.
