Весной, сразу после свадьбы, Елена забеременела. Жизнь обретала будничные черты. После занятий Лена шла домой, и часто по дороге, никогда не заходя в институт, ее встречал Ефим. Ее беременность Ефима не обрадовала, но активно против рождения ребенка он не возражал. После обеда они садились заниматься историей, готовили Фимку к поступлению в университет. Заниматься с мужем было нелегко.
Он механически заучивал даты и факты, но анализировать, сравнивать события не умел. Лена испытала разочарование, снисходительно наблюдая отношение мужа к занятиям. Фимка вертелся на стуле, как пятиклассник, то закидывая ноги на его спинку, то седлая верхом, как коня. То и вовсе, опустив голову к полу, озорным взглядом поглядывал на Лену из-под сиденья. Особенное раздражение вызывало у Елены его непрестанное жевание.
Положив рядом пакетик с печеньем, Фимка непрестанно грыз его, роняя крошки на пол, на книги, на конспекты работ вождей революции.
К счастью, в то время Лена не знала хозяйственных забот. Всю кухню, обеды и даже стирку взяла на себя Раиса Львовна, мать Ефима. Так что у Лены оставалось время и на занятия с юным мужем, и на свои собственные.
Летнюю сессию она сдала на пятерки. Теперь все находились в напряженном ожидании, поступит ли в университет, на факультет журналистики, Фима.
Занятия с Леной принесли плоды. Ефим получил по новейшей истории четверку, что оставляло надежду на поступление. Но тройка по иностранному языку перечеркнула планы Ефима стать студентом университета. Родители Ефима и Лена переживали его поражение. В квартире нависло тягостное молчание, нарушаемое лишь возгласами несостоявшегося студента. Казалось, он сам обрадовался своей неудаче: не придется больше зубрить съезды и даты. Он знал про себя, что талантлив, что все равно будет писателем или журналистом, среди которых некоторые не имели даже среднего образования. Армия Ефиму не грозила, так как он состоял на учете в тубдиспансере, а работа не пугала. Отец сможет пристроить его куда-нибудь.
Елена помнит, как Ефим обосновал свой провал (он все умел обосновывать). "Во-первых, — говорил он, медленно кружа у стола, — в университет евреев не берут, специально «режут» на экзаменах.
Во-вторых, — загибал палец Ефим, — как я могу учиться, когда скоро стану отцом". Теперь Елена знала, что для евреев в ту пору и в самом деле существовали негласные ограничения. Да и желание Ефима самому обеспечивать семью можно было считать похвальным. Но тогда провал мужа на вступительных экзаменах она резко осудила, назвала Ефима шалопаем и бездельником. В ее глазах он стал еще ничтожнее и глупее.
