Лохматая девчонка с черными неряшливыми кудряшками вышла в коридор. На ее плечи была накинута скатерть с бахромой, похожая на нынешнюю шаль.
Концы скатерти волочились за девочкой по полу. Леночка и Фимка, которым уже надоела игра в прятки, с любопытством уставились на нее.
— Как тебя звать? — тотчас спросил общительный Фимка.
— Татьяна Васильевна, — с важностью ответила девочка.
— Ты чья? — полюбопытствовала Леночка.
— Бабушки Кати, — охотно пояснила Танька и без перехода добавила:
— Давайте в дочки-матери играть, чур, я мама.
Леночка с завистью взглянула на почти настоящую шаль новой соседки. Ей самой не разрешалось играть с нужными вещами. Ладно, пусть Татьяна Васильевна будет мамой. Фимка, назначенный папой, был отправлен «на работу». Но он закапризничал, так как «работа» означала скучное пребывание одному в торце коридора, и отказался быть папой. Находчивая Татьяна Васильевна и тут нашла решение:
— Хорошо, я буду мать-одиночка, а вы оба мои дети, — и тут же с удовольствием поставила их обоих в угол.
Таня Одинцова стала верховодить в их ребячьей ватаге. Во-первых, она была старше, уже ходила во второй класс, в то время как Лена только готовилась поступить в первый, а Фимке предстояло оставаться дома еще целый год. Во-вторых, Таня имела опыт, который приобретают дети в трудных семьях. Уже позднее Лена узнала, что мать отказалась воспитывать Таньку, отослав ее к бабушке Кате. Но главное свойство Татьяны, определившее ее безусловный авторитет среди сверстников (и даже взрослых), было ее умение предвидеть события. Она знала, когда ее вызовут отвечать к доске, где спрятались дети, играющие в прятки, и прочее в том же духе. Бабушка Катя поведала соседям, что внучка, когда ей было пять лет, получила удар током. С тех пор за ней и стали замечать разные странности. Однако о магии девочка пока что не помышляла.
После восьмого класса Татьяна поступила в медицинское училище. Интересы девочек постепенно расходились. Остались лишь случайные встречи на общей кухне да редкие разговоры. Позднее Елена вышла замуж и уехала из квартиры. Татьяна Одинцова с замужеством не спешила. «Мне на роду написано одной жить, фамилия такая», — спокойно говорила она в ту пору, когда другие девушки мечтали о женихах.
* * *
В полутемной комнате, куда Татьяна пригласила бывшую соседку, было душно и сумрачно. Черный потолок, плотные черные портьеры и черный ковер на полу едва освещались круглым, серебристым, как луна, диском-светильником, укрепленным под потолком. Клиентам этот диск и казался луной. В центре помещения стояли два кресла, каждое, подобно трону, на небольшом возвышении. Они были повернуты друг к другу под небольшим углом так, как обычно располагаются на телевизионном экране ведущий и приглашенный, у которого берут интервью.
