– За что, Антоныч?
– За все, Вася! За все! Какими мы с тобой стали подлецами, Вася!
Василий Сергеевич собрался было сказать, что в последнее-то время как раз Антоныч и ведет себя по-подлому, а сам он – нет, но Антоныч уже слегка отшатнулся и быстрыми шагами пошел дальше по коридору.
И так было всегда. С тех комсомольских времен. Антоныч и тогда совершал мелкие, а также крупные пакости. Но запачканными оказывались все, кроме него. Он же, глядя с трибуны глазами, полными негодования, в зал, произносил речи, в которых «со всей искренностью, со всей коммунистической убежденностью призывал осудить…».
В последние два года Поярков с Антонычем жили в состоянии постоянной схватки за руководство финансовыми потоками. Поярков как мог пытался направлять хотя бы толику неуворованных денег на поддержание жизни в регионе. Антоныч же постоянно удумывал хитроумнейшие схемы, по которым даже эти жалкие крохи уплывали то в соседнюю Норвегию, а то и вовсе за океан.
Доходило до печальных анекдотов, когда посреди Баренцева моря мурманские сейнеры перекачивали выловленную рыбу в трюмы мурманской базы. А потом, когда база, полная мороженой рыбы, отправлялась в порт, к ней в точке икс подваливало норвежское судно, которое брало половину груза на борт и платило тут же наличными. Рыбные доллары по цепочке поднимались к Антонычу. А Василий Сергеевич был вынужден покупать свою же рыбу, но только сильно подорожавшую, у иностранного соседа.
В результате рыболовный флот ветшал прямо на глазах, а причалы порта дошли до аварийного состояния. Не так давно Василий Сергеевич, которому все это осточертело, собрал команду головастых парней, и они разработали ряд радикальных перемен в работе как порта, так и рыболовного флота.
– Ворюга и здесь щель, конечно, отыщет. Но пока будет искать, положение оздоровится, – говорил Поярков на совещании в узком кругу. – А там мы и новенькое придумаем. Главное – чтобы Антоныч не узнал заранее.
Как раз в этот вечер он собирался, еще раз взглянув на план мероприятий, поставить свою визу.
С этим желанием Василий Сергеевич и приехал домой. Об этом и рассказывал жене, заботливо ведя ее под руку вдоль высокого решетчатого ограждения. Ему уже несколько раз предлагали специального охранника, чтобы тот в светлое время дня выводил на прогулку жену. Но Василий Сергеевич отмахивался, – это было единственное время, когда они с женой могли спокойно поговорить, да и внук тоже пасся поблизости.
