- Это достойно жалости, - внезапно помрачнев, резко возразила княжна, - как горб на спине или заячья губа. Простите меня, сударь... Так вы согласны?
- Разве я могу отказаться, когда вы просите? - развел руками Мерсье. И потом, не забывайте, что я ваш должник.
Так учитель танцев Эжен Мерсье на время сделался управляющим имением княжны Вязмитиновой. На следующий день он сопровождал княжну в уездный город, где та должна была посетить опекунский совет. Пока княжна занималась делами, француз ненадолго заглянул в расположенный по соседству трактир, где на глаза ему неожиданно попалось знакомое лицо.
Лицом этим был пан Кшиштоф Огинский, одетый в цивильное платье и с изящно перебинтованной головой. Если не считать этой повязки, он выглядел вполне довольным собой и всем на свете. Он сидел за столом боком к Мерсье и так увлеченно беседовал с каким-то толстяком в офицерской ополченческой форме, что не заметил стоявшего в дверях и улыбавшегося странной и жутковатой улыбкой француза. Понаблюдав за ним некоторое время, Мерсье поправил на голове новенький, только час назад купленный цилиндр, крутанул в воздухе свою тросточку, повернулся на каблуке и покинул трактир легкой походкой профессионального танцора или, что то же самое, искусного фехтовальщика, до поры оставив пана Кшиштофа в неведении относительно сгустившихся над его перевязанной головой туч.
***
- Итак, милостивый государь, - процедил Лакассань, когда они уселись за покрытый грязноватой, затейливо изукрашенной самыми разнообразными пятнами скатертью стол, - потрудитесь объяснить, как вы здесь очутились и чем занимаетесь. Похоже, вы взяли отпуск по ранению; поправьте меня, если я ошибся.
Трактир был не чета тому, в котором квартировал и столовался пан Кшиштоф. Это место было погрязнее, публика здесь была попроще, пища погрубее, зато цены отличались весьма похвальной умеренностью. Впрочем, все эти подробности нисколько не интересовали ни пана Кшиштофа, ни его жутковатого собеседника: они просто свернули в первую же открытую дверь и оказались здесь. Для их целей это место подходило вполне, а всего остального они сейчас попросту не замечали.
- Вы будто птица Феникс, - кисло улыбаясь, промолвил пан Кшиштоф. Все время восстаете из пепла. Вас самого это еще не утомило?
- Вы намекаете на то, что это утомило вас? - спросил Лакассань. Сочувствую вам, друг мой, но помочь ничем не могу... да и не хочу, если уж на то пошло. С какой стати? Вы взяли на себя определенные обязательства, а сами уклоняетесь от их выполнения. Бегаете, как мальчишка, прячетесь в каких-то клопиных вольерах...
