Она потянула за шелковый шнурок, и снаружи послышался голос кучера, который кричал на лошадей, останавливая их. Карета замедлила ход и замерла на месте. Бросив взгляд в окно, Лакассань увидел, что они остановились недалеко от городской заставы.
- Если вам нужны деньги, я с удовольствием ссужу, - продолжала княжна. - Думаю, вам лучше поселиться в гостинице, а то и вовсе покинуть город. Дайте мне знать, когда где-нибудь устроитесь, и я перешлю вам ваши вещи. Мне жаль, что так получилось, и я хочу, чтобы вы поняли: дело не в сплетнях. Вернее, не только в них. Вы сказали, что наш мир построен на лжи. Я этому не верю, не хочу верить. И я больше не могу доверять вам, Эжен. Выходите из кареты.
Голос ее по-прежнему оставался голосом шестнадцатилетней девушки, и Лакассань без труда различал в нем нотки растерянности и обиды, но направленный ему в живот пистолет служил отличным подтверждением серьезности намерений княжны. Француз печально улыбнулся Марии Андреевне, отвесил иронический полупоклон и, распахнув дверцу, выпрыгнул из кареты, не забыв прихватить лежавший рядом с ним на сиденье обломок рапиры. Это была улика, оставлять которую в чужих руках было бы верхом беспечности. Судя по поведению княжны, выдавать Лакассаня властям она не собиралась, решив ограничиться его изгнанием из своего дома, но ее намерения могли еще сто раз перемениться, да и власти, к которым она не хотела обращаться, могли обратиться к ней сами.
Стоя на краю глубокой непрозрачной лужи и глядя вслед удалявшейся карете, Лакассань неопределенно улыбался. Завидев извозчика, он махнул ему рукой, сел в пролетку и отправился в трактир, чтобы снять там комнату.
Глава 10
В городе был еще одни человек, для которого не составило никакого труда догадаться, кто так круто обошелся с двумя лакеями князя Зеленского. Человеком этим был, разумеется, пан Кшиштоф Огинский, мигом смекнувший, чьих рук это дело. Известие о кровавом двойном убийстве в доме Зеленских встревожило пана Кшиштофа: оно означало, что Лакассань перешел к решительным действиям. Француз рубил концы, убирая свидетелей, а пан Кшиштоф, хорошо изучивший своего напарника, знал, что тот не привык останавливаться на полпути. Похоже было на то, что угроза Лакассаня расправиться со своим строптивым подопечным близилась к исполнению.
Предвидя подобный поворот событий, пан Кшиштоф принял некоторые контрмеры. Написанное им в трактире письмо было уже в пути, но теперь, когда события вдруг начали развиваться столь стремительно и кроваво, Огинский начал нервничать: расстояния в России были огромны, почта во все времена работала далеко не лучшим образом, а времени, судя по всему, осталось очень мало. Возможно, его не осталось совсем, и пан Кшиштоф, который провел в городе уже более месяца, совершенно не нуждаясь в оружии, в срочном порядке купил пару пистолетов, а. также пороху, пуль и всего прочего, без чего пистолет превращается в бесполезное украшение.
