Музыка закружила ее и кружила долго, лишь изредка отпуская, чтобы она могла перевести дыхание. В один из таких моментов ей показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. В этом не было ничего удивительного: вокруг было много знакомых лиц; но это лицо тревожило княжну, не давая ей покоя. Ощущение было странным: княжна могла поклясться, что очень хорошо знает этого человека и в то же время была не в силах вспомнить, где она его видела. Отказавшись от приглашения на мазурку, которую очень любила и страстно мечтала станцевать, Мария Андреевна отошла в сторонку и стала у окна, задумчиво покусывая веер. Мелькнувшее между чьих-то затылков лицо продолжало стоять у нее перед глазами, как живое: правильные мужественные черты, прямой нос, чувственный рот с красными губами, черные, лихо закрученные усы, выразительные карие глаза и черный лоскут на лбу, маскирующий, как видно, повязку на ране.
Княжна мысленно убрала повязку. Обрамленный черными кудрями лоб сам собой дорисовался у нее в уме, словно Мария Андреевна видела его до этого десятки раз. Вернее всего, так оно и было, но вот где? Когда? При каких обстоятельствах?
Внезапно княжна ощутила мощный безболезненный толчок изнутри, сотрясший все ее тело до последней клеточки. Она вспомнила - вспомнила и поняла, почему не могла вспомнить этого человека до сих пор.
Гремевшая вокруг музыка, шарканье подошв по навощенному паркету, звон шпор и веселый гомон голосов вдруг превратились в однотонный назойливый шум, вызывавший головную боль. Свет огромной хрустальной люстры, казалось, потускнел и приобрел неприятный сероватый оттенок, лица танцующих сделались похожими на грубо раскрашенные маски из папье-маше. Они вертелись вокруг в сатанинском хороводе, кривляясь, ныряя и подскакивая. Все они что-то делали, но что? Неужто танцевали мазурку? Да, кажется, так.
Княжна с трудом перевела дыхание, только теперь осознав, что секунду назад была на грани обморока. Мир постепенно обретал глубину и цвет; похожий на гул далекого прибоя монотонный шум снова распался на составляющие, среди которых уже можно было различить музыку, шарканье подошв и чей-то казавшийся ненатуральным смех. Этот смех тоже был знаком княжне, и, повернув голову, она почти сразу отыскала глазами человека, который смеялся этим искусственным смехом.
Теперь она знала, почему никак не могла вспомнить, кто он такой. Этому человеку было совершенно нечего делать здесь. Более того, ему вообще нечего было делать среди живых, ибо княжна Мария уже больше месяца полагала его мертвым. Он исчез, не попрощавшись, при весьма странных и даже подозрительных обстоятельствах, и в то же утро княжна нашла на дороге его убитую лошадь с окровавленным седлом. То, ради чего они оба рисковали жизнью, лежало нетронутым в седельной сумке, а это могло означать только одно: нападение, плен, смерть...
