Сидевший за рулем Костя оглянулся через плечо и тоже хрюкнул от смеха. Машина опасно вильнула вправо, зацепив передним колесом бордюр.
– На дорогу смотри, – посоветовал ему майор по кличке Батя, – тут тебе не тундра.
– Хэй-хо! – выкрикнул Костя голосом оленевода Бельдыева и поддал газу.
Майор дотянулся до бардачка и, порывшись в нем, извлек на свет божий пузырек с растворителем для клея. Шипя и ругаясь сквозь зубы, он принялся старательно отмачивать свои пышные усы, и через минуту они легко отделились от лица и вместе со светлым париком отправились в бардачок.
Через полчаса красный «мерседес» подъехал к выкрашенным в унылый серый цвет воротам в сплошной кирпичной стене дышащего на ладан инструментального заводика. На левой створке ворот корабельным суриком было выведено кривыми подтекающими буквами: «ООО „Олимп“» – заводик отчаянно нуждался в средствах и охотно сдавал в аренду пустующие складские помещения.
– 0-0-0, – подал дежурную реплику неугомонный Костя. – Читай ниже, это же олимпийские кольца, – традиционно отозвался кто-то из глубины салона, и все рассмеялись, хотя этот обмен репликами происходил всякий раз, когда группа возвращалась на базу. Цитата из бородатого анекдота давно превратилась в часть ритуала, знаменовавшего удачное завершение работы.
Костя нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и неказистые ворота послушно распахнулись, впуская микроавтобус в длинное, как самолетный ангар, помещение бывшего склада.
Здесь было пусто, грязно и холодно, из разбитых окошек тянуло морозным сквозняком, хотя они и были расположены высоко, под самой двускатной крышей.
Ворота с лязгом захлопнулись, и в помещении сразу стало темнее. Пассажиры микроавтобуса выгрузились, забрав свой багаж, и неторопливо зашагали в сторону видневшегося впереди строительного вагончика с забранными ржавой решеткой окнами, косо стоявшего посреди ангара и имевшего самый заброшенный вид.
Их шаги гулко отдавались в пустом помещении.
Батя подошел к дверям вагончика и, достав из кармана связку ключей, отпер совершенно ржавый с виду висячий замок, на первый взгляд выглядевший так, словно им не пользовались лет двадцать. Фанерная дверь распахнулась с душераздирающим скрипом, косо повиснув на расшатавшихся петлях.
– Уэлкам хоум, – сказал Костя.
Вагончик был пуст, как и помещение бывшего склада, если не считать валявшихся на полу серо-желтых газет времен горбачевской перестройки да нескольких пустых бутылок, густо заросших серой мохнатой пылью. Между двойными рамами грязных окон чернело множество высохших трупиков мух, а из потолка бесполезно торчали два оголенных провода в матерчатой оплетке.
