Глава 4
Он проснулся после полудня из-за того, что солнце, описав дугу на небосклоне, нащупало щель в портьерах и уперлось ему в лицо, своим горячим пальцем.
Некоторое время он неподвижно лежал на спине, слушая удары собственного пульса и вглядываясь в красный полумрак под зажмуренными веками. Постепенно бешеное сердцебиение улеглось, и остатки отвратительного кошмара, приснившегося ему перед самым пробуждением, окончательно растворились в умиротворяющем покое пустой квартиры. Тогда он повернул голову, так что горячая полоса солнечного света сместилась с лица на шею, и открыл глаза.
Несмотря на кошмар и преждевременное пробуждение, он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Признаться, так он не чувствовал себя уже давно. "Все верно, - сказал он себе. - Так и должно быть. Здоровый образ жизни, правильное питание, полноценный отдых..."
Он не глядя протянул руку и нащупал на тумбочке часы. Было начало второго пополудни - в самый раз для человека, который заснул в шестом часу утра. "Ночная смена, - с ухмылкой подумал он. - Ночной образ жизни. Так жили наши волосатые предки, и так живут сейчас те, у кого хватает ума понять, что ночь - самое хорошее время для того, чтобы жить полной жизнью..."
Он рывком сел на постели и спустил босые ноги на нагретый солнцем, уже успевший слегка запылиться паркет. В косом солнечном луче кружились пылинки, исполняя свой вечный танец, замысловатые "па" которого оставались неизменными в течение тысячелетий и в то же время никогда не повторялись. Человек, который сидел на постели и наблюдал за танцем пылинок, не видел в таком утверждении ничего парадоксального: да, никогда не менялись и в то же время никогда не повторялись! Нет никакой нужды в том, чтобы менять фигуры этого солнечного танца, и в то же время их существует бесчисленное множество, настолько огромное, что перебрать все возможные варианты нельзя за время существования Земли. Скорее всего, именно этим и обусловлено отсутствие необходимости перемен, решил он. Бессмысленно пытаться изменить то, что существует в бесконечном множестве вариантов, - все равно придумаешь нечто, что и без тебя давным-давно придумано.
В этом рассуждении ему почудилась какая-то предопределенность. Это напоминало попытку измерить бесконечность или понять, как у ленты Мебиуса может быть одновременно и две стороны, и одна. Такая неуловимость того, что поначалу казалось столь простым и определенным, слегка раздражала его, и он, отбросив рассуждения, потянулся за брюками: портить себе настроение в самом начале дня не хотелось.
