Вопрос: Некоторые до последнего уверены, что владеют ситуацией. А на самом деле стали пешкой в чужой игре. Ведь обещания Лаврухина так и закончились ничем, образца вы не получили?
Ответ: Получил бы, если бы проявил большую хитрость, замаскировал свое истинное отношение к собеседнику.
Вопрос: Что он хотел взамен?
Ответ: Он не ставил условий.
Вопрос: И вы поверили, что такой человек будет помогать Советской власти бескорыстно?
Ответ: Нет, не поверил. Я ждал просьб о денежном вознаграждении или об амнистии в случае возвращения в СССР.
Вопрос: Он не интересовался вскользь работой посольства, деталями наших тогдашних отношений с Германией?
Ответ: Нет. Я этого ждал и держался предельно внимательно.
Вопрос: К концу встречи он был не очень удовлетворен?
Ответ: Он явно ждал другого. Мне нужно было проявить большую хитрость. Сказать, что в Москве рассматривают программу широкой амнистии для бывших белых офицеров — всех, кто готов бороться с фашизмом. Но я решил не спешить, а времени в запасе оказалось слишком мало.
Вопрос: Если вы никак его не обнадеживали, зачем он явился на пароход?
Ответ: Наверное, понимал, что другого шанса не будет.
Вопрос: Вы ведь находились под надзором, правильно?
Ответ: Вначале на глазах у агентов гестапо, потом в запертой каюте.
Вопрос: Шансов на удачу у него почти не было. Зато огромный риск. Считаете, он готов был рисковать жизнью ради малейшего шанса нам помочь?
Ответ: Его патриотизм был, конечно, контрреволюционным. Но в создавшейся обстановке толкал на сотрудничество с нами.
Вопрос: Вам не пришло в голову, что Лаврухин работает на фашистов? И его авантюрная «храбрость» объясняется именно этим?
Ответ: Я был очень удивлен и, конечно, задавал себе вопрос… Мы еще не знали, чем кончится наше плавание, фашисты могли запросто наплевать на международные конвенции. Я был не один, и моя неосторожность могла дорого обойтись всем нам. Поэтому я предпочел не вступать с ним в контакт. Вопрос: Лаврухин сказал, что образец у него с собой?
Ответ: Образец вроде бы имел форму большого креста. Впрочем, это как раз объяснимо — эмигранты вроде Лаврухина до сих пор находятся в плену суеверий. Жизнь на чужбине, в изоляции, только укрепляет в них религиозный фанатизм…
Сиверов быстро пролистал десяток страниц вперед. О судьбе Лаврухина больше ничего не говорилось. Похоже, свое намерение он не выполнил, советник посольства не получил образца.
Дальше допросы стали похожими на навязчивый бред. Как опытный шулер, следователь вытаскивал из рукава то одну, то другую крапленую карту. Ссылался на показания машинистки, посла Журавлева, рассуждал с точки зрения «здравого смысла». Сафонов пытался выстроить защиту, но постепенно сдавал рубеж за рубежом.
