– По старой дружбе, – усмехнулся Домбровский. – Мы же с тобой тогда хорошо поработали. Тебя, насколько я помню, повысили в звании, меня, за изготовление клише, наградили премией, В общем, у нас с тобой все было хорошо.
– Это точно. Тоскуешь по былым временам? – спросил генерал Потапчук.
– Нисколько, – ответил Домбровский. – Тоскую лишь по молодости да по тому, что она уже никогда не вернется.
– Не вернется, – с печалью подтвердил генерал Потапчук. – Послушай, а как ты посмотришь, если я у тебя эти сто долларов заберу?
– Надеюсь, не навсегда? – пошутил Домбровский.
– Да нет, конечно, нет. Я тебе их верну, или отдам другую сотку, только постараюсь убедиться.
– Можешь не стараться. Зачем мне тебя обманывать? Я старый человек, врать и подставлять своего старого приятеля мне, генерал, ни к чему. А денежку возьми, пусть тебе скажут специалисты, что это искусно выполненная подделка, очень искусно.
– Озадачил ты меня, братец, озадачил… – Федор Филиппович аккуратно спрятал стодолларовую купюру в свой тощий бумажник, стараясь ее не помять. И перехватил лукавый взгляд гравера. – Я ту взял?
– Ту, ту, – успокоил Домбровский.
– И как ты их только отличаешь?
– Позанимался бы ты с мое, Федор Филиппович, тем, чем я, и ты бы отличал.
– Наверное…
– Пойдем выпьем, – предложил Домбровский, гася настольную лампу и укладывая лупу в большой пенал на мягкий синий бархат.
Они вернулись в гостиную, уселись друг напротив друга.
– А ты форму не теряешь, – сказал Потапчук, глядя на идеально отутюженные брюки, белую рубашку и черную бабочку приятеля. Даже подтяжки у него были в тон брюкам. – Или специально для меня старался?
– Что ты имеешь в виду? – ворчливо спросил Домбровский.
– Ты законсервировался. Каким был десять лет назад, таким и остался.
– Да ты и забыл, что было десять лет назад! – немного ехидно заметил Иосиф Михайлович.
– Точно тебе говорю! А вот я сдал, – признался генерал Потапчук. – Знаешь, в последнее время столько работы навалилось – просто невпроворот. И дела все какие-то нервные.
Домбровский усмехнулся:
– Что, начальство не жалует?
– Не только в нем дело. Так уж получается теперь, что само наше начальство не знает, чем заняться. Прогибаются перед властью, прогибаются перед Западом и Востоком, на месте не засиживаются – постоянно меняются. А те, кто когда-то умел работать, те и работают, только на них можно положиться.
– А молодежь? – задал свойственный старикам вопрос Иосиф Михайлович.
– Молодежь в последнее время к нам не идет. Кстати, как твои дети?
