– Ладно, – проворчал Тыква, – хватит воспитывать.
Что ты со мной, как с умственно отсталым… Кончай эту бодягу, не на митинге.
Примерно полчаса спустя спортивный «шевроле» остановился в глухом переулке, кривой загогулиной лежавшем в сыром бетонном ущелье между двумя глухими заборами с колючей проволокой поверх. К этому времени окончательно стемнело, и мертвенный зеленоватый свет горевшего в отдалении одинокого фонаря отражался от мокрого асфальта, блестевшего, как шкура змеи. С неба продолжал сеяться мелкий всепроникающий дождь, и Активист, выйдя из машины, зябко поежился, пряча тлеющую сигарету в сложенную трубочкой ладонь.
Тыква, кряхтя, выбрался следом и вразвалочку пошел к багажнику, откуда доносились размеренные глухие удары.
– Долбится, – проворчал Тыква, прислушиваясь к этим ударам. – Раздолбает мне всю машину, ублюдок.
– Выкинь его здесь, – поднимая воротник куртки, распорядился Активист. – До метро полчаса ходу, доберется.
Тыква вдруг взял его за рукав и отвел на несколько шагов от машины.
– Послушай, – вполголоса сказал он, – зачем тебе головная боль? Давай его просто пришьем.
Активист двинул плечом, высвобождая рукав, и посмотрел на Тыкву почти с жалостью.
– Пришьем? – переспросил он. – Это свежая идея.
А кто пришьет – ты? У меня лично рука не поднимется убить человека из-за вонючих трех тысяч.., да хотя бы и из-за трех миллионов. Бумажки не стоят жизни.
– Как знаешь, – проворчал Тыква. – Только не нравится мне это.
– Мне тоже, – коротко отрезал Активист и пошел к машине.
Вдвоем они вывалили избитого Телескопа на мостовую, и Тыква, не удержавшись, еще раз пнул его под ребра.
– Ну все, все, – невнятно пробормотал Телескоп, с трудом шевеля разбитыми губами. – Хватит, я уже все понял.
Он завозился, пытаясь подняться на ноги, и тогда Активист шагнул к нему и небрежно бросил на асфальт разлетевшуюся веером пачку банкнот.
– Твоя доля, – сказал он, глядя на Телескопа сверху вниз. – Забирай и уходи. И чтобы я тебя больше не видел, недоумок.
– Хорошо, – забормотал Телескоп, снова опускаясь на колени и торопливо шаря окровавленными руками по асфальту в поисках разлетевшихся мокрых купюр, – хорошо, хорошо.
Когда он, прихрамывая и странно перекосившись на левый бок, исчез за углом. Тыква повернул к Активисту удивленное лицо.
– Зачем ты отдал ему деньги? – спросил он. – Этому козлу?
– Это была его доля, – твердо ответил Активист, глядя вслед скрывшемуся жлобу. – Доля, понял? И давай не будем начинать все сначала, ладно?
