Священник вышел на крыльцо:
– Андрей Алексеевич, заходите, прохладно становится, И ты, Григорий, заходи.
Грушин тут же замотал головой, вскинул руки:
– За приглашение спасибо, но, извиняйте, я уже поужинал.
Григорий никогда не позволил бы себе сесть за один стол со священником и его гостем, разве что на свадьбе или на похоронах. Но это не простой ужин, а традиция, которую нельзя нарушать.
Когда советник Патриарха вошел в дом отца Павла, в большой комнате уже был накрыт стол.
Старшие сыновья в белых рубахах и одинаковых черных брюках, причесанные, вымытые, сидели на диване. Матушка Зинаида тоже была в праздничной одежде. Отец Павел показал Холмогорову его комнату с отдельным входом и двумя окнами в сад, даже отдельный умывальник висел на невысоком крыльце. Полотенца лежали на кровати, а в изголовье горела настольная лампа, маленькая, старомодная, с металлическим абажуром.
За столом сидели долго, больше часа. Затем матушка Зинаида отправила детей спать. Холмогоров понял, как сильно устали священник и его супруга, и поэтому засиживаться за столом не стал. Поблагодарил за угощение и отправился в свою комнату.
Как человек городской, Андрей Алексеевич не привык рано ложиться спать. В деревне же десять часов – уже поздний вечер. Холмогоров достал книгу, привезенную с собой, и устроился у настольной лампы. Вскоре он уже забыл, где находится, целиком погрузился в чтение.
Лишь ночной мотылек иногда отвлекал Холмогорова, ночная бабочка билась в жестяной абажур, и тот тихо звенел. В доме царила тишина, нарушаемая тиканьем больших напольных часов в гостиной, да иногда потрескивали старые бревна, из которых был сложен дом священника.
Матушка Зинаида сидела у кровати Ильи.
Сон уже сморил ее, но женщина не ложилась, ее голова покоилась на подушке, прислоненной к стене.
Она проснулась, когда зашевелился ребенок. Илья смотрел на нее широко открытыми глазами.
– Что такое? – спросила мать.
Илья даже не слышал ее, его взгляд был устремлен в приоткрытую дверь.
И тут ночную тишину разорвал крик петуха, далекий, но хорошо слышный ночью. На него отозвались еще два петуха. Илья сбросил одеяло, сел на кровати.
– Что с тобой? – повторила Зинаида и хотела уже прикоснуться к плечу сына, но тот поднялся и шагнул к двери. – Ты хочешь во двор?
Илья не отвечал, он вытянул перед собой руки, словно был слепым, и вошел в гостиную.
– Боже, что же это такое? – перекрестилась матушка.
Холмогоров услыхал шаги в гостиной и, оторвавшись от книги, заглянул в комнату. Мальчик стоял, словно раздумывая, куда идти дальше, он не видел ни мать, ни Холмогорова.
