Громыхнул двойной выстрел Из коротких стволов вырывалось пламя Мощный заряд картечи не позволил Борщеву нажать на спусковой крючок своего табельного оружия. Майора спасло лишь то, что в вагоне было темно и поезд шел на подъем. Стрелявший не смог сориентироваться. Целил он явно в грудь, но, может, вагон качнуло, или просто у грабителя дрогнула рука…
И сразу же автоматная очередь прошла над головой Антонова. Стрелял Олег Башлаков, стрелял вслепую, не видя в темноте, что творится в багажном отделении.
Единственной мыслью было не зацепить майора, поэтому он стрелял почти в потолок.
Антонов, как дикий зверь, метнулся в проем открытой двери и нырнул в него так, словно бы прыгал в воду, наперед зная, что его встретит мягкий снег. Странный поезд с пятью почтовыми вагонами продолжал движение. Еще две короткие очереди выпустил Олег Башлаков прежде, чем решился вбежать в темноту багажного отделения.
А вот бывший десантник Василий Котов сразу же метнулся к открытой двери. Он видел, что кто-то успел выскользнуть из вагона. Сержант уперся спиной в дверной косяк и принялся стрелять в темноту – туда, где по его предположениям мог находиться грабитель.
Андрею Антонову повезло. Наверное, действительно он родился под счастливой звездой. Он не ударился ни о камень, которых здесь было множество, ни о ствол дерева, а мягко, как в перину, вошел в огромный сугроб, скрывшись в нем с головой. Андрей лежал, боясь вздохнуть, сердце бешено колотилось. Правая рука продолжала сжимать ложе обреза. Холодный снег забился в рот, в нос, но этот снег не казался Антонову холодным, так как мгновенно таял на разгоряченном лице.
Почти четверть часа лежал грабитель по кличке Кот в снежном сугробе, боясь выбраться наружу. Ему чудились шаги, какие-то крики, слышался мат. Поезд уже давным-давно отгрохотал, растаяв в темноте за перевалом.
Наконец Антонов решился выбраться. Еще лежа в сугробе, он ощупал себя, в первую очередь проведя ладонью по животу.
«Нет, вроде бы не зацепили. Хотя от смерти я был на волосок. Интересно, на что я нарвался? Да ну их к чертовой матери!» – сплюнул он в сердцах и как огромный пес принялся отряхиваться.
На всякий случай Андрей вынул из стволов гильзы и загнал два новых патрона, а стреляные спрятал в левый карман своей меховой куртки. Фомка осталась в вагоне, одна из рукавиц тоже.
«Интересно, что же там было? Попал я в человека или нет? Тот мудак упал, наверное, я его все-таки зацепил. Может, даже и убил, – не без гордости, но со страхом подумал Антонов. – Надо будет рвать когти из поселка, уехать на пару месяцев. Если я пристрелил охранника, то завтра же здесь будет милиция. Вот не повезло! Такое хлебное место! Но ничего, отсижусь где-нибудь, Ксения будет привозить еду, и до весны, пока все забудется, меня никто не увидит. Жалко рукавицу забыл, да и фомка исправно служила, привык к ней. Легкая, крепкая… Сколько я ею вагонов вскрыл, сколько замков сорвал, сколько денег она мне заработала! Ну и черт с ней!»
