– Нам от этого не легче, – усмехнулся Потапчук. – Чувствую, что американцы не зря вложили деньги в программы Смоленского.
Сиверов задумчиво смотрел поверх головы генерала, и Федору Филипповичу показалось, что кто-то стоит у него за спиной. Он даже обернулся. Ничего особенного – давно не крашенная стена в мелких трещинках штукатурки.
– Ты куда смотришь?
– Кажется, я знаю, что и где надо искать. По тону Сиверова Потапчук понял: тому не хочется делиться догадкой. Возможно, он сам еще не верит в нее, возможно, боится сглазить.
– Насчет увлечений Смоленского вам ничего не удалось узнать?
– Любовницы у него не было, – быстро ответил Федор Филиппович. Сиверов засмеялся:
– Я не об этом. Какие книги любил читать? Какую музыку любил слушать?
– Художественную литературу не переносил на дух, чтение вымысла считал безответственной тратой времени, зато музыку любил, большей частью классическую. Сотрудники, работавшие с ним, вспоминают, что в лаборатории часто звучала классическая музыка. Смоленский любил ставить опыты под оперные арии и под звуки симфонического оркестра.
– Да, и мне иногда так лучше думается. Что вы можете сказать о Горелове?
– Некоторое время ученые работали в одной связке, но потом то ли рассорились, то ли не поняли друг друга. Горелов не мог простить Смоленскому, что тот бросил науку, стал практиком.
– Чем сейчас занимается Горелов?
– Возглавляет лабораторию, как и раньше.
– Что разрабатывает?
– Мне трудно ориентироваться в сути проблемы. Это ты у нас специалист по вирусам, – и Потапчук бросил взгляд на книжку, стоящую на верхней полке, – что-то насчет сред обитания вирусов. Я, честно говоря, слабо в этом разбираюсь. Если хочешь, специалисты подготовят для тебя подробный отчет.
– Нет, не надо, я сам поговорю с ним.
– Ты рискуешь, Глеб, встречаясь с людьми, находящимися под наблюдением.
– Горелов тоже взят под контроль?
– Нет. Но он, как разработчик боевых веществ, в любой момент может попасть под наблюдение.
– Тем более есть повод встретиться с ним как можно скорее.
Потапчук взглянул на часы. Он рассчитывал пробыть у Сиверова не более двадцати минут, его еще ждали в управлении. Минуло семнадцать минут.
– Больше всего меня, Глеб, интересует, в самом ли деле Смоленский уничтожил свои разработки. Если нет, то где они сейчас? Я человек старой закалки и знаю: если с военного склада пропал ящик динамита, то где-то прогремит взрыв. Такие вещи не крадут, чтобы закопать их в землю. Если Смоленский догадывался о дне своей смерти, то, возможно, он спланировал и день, и место, знал, когда и где его разработки выплывут на божий свет.
