* * *
Сергей загнал машину в гостеприимно распахнутые ворота гаража, выключил двигатель и некоторое время неподвижно сидел за рулем, привыкая к тому, что он снова дома и никуда не должен торопиться. Стоило на секунду закрыть глаза, как перед ним сразу же возникала дорога: нагретый неярким сентябрьским солнцем асфальт, пестрящий несущимися навстречу белыми полосами разметки, бесконечные просторы убранных полей, отдыхающих в ожидании нового посева, подернутые голубоватой дымкой очертания гор на горизонте, а потом и сами горы – старые, выветренные, крошащиеся, сначала пологие, а потом становящиеся все выше и круче, – и горные серпантины, где справа возвышается, уходя в самое небо, испещренная поперечными бороздами и трещинами отвесная стена, а слева зияет пропасть, на дне которой курчавится темная зелень деревьев, белеют торчащие из нее верхушки скал и тускло блестит на солнце серо-стальная змейка неглубокой прозрачной реки. Тамара жутко боялась серпантинов и, когда дорога, нырнув в тоннель, круто поворачивала и пропасть вдруг оказывалась не слева, а справа, в нескольких сантиметрах от бешено вращающихся колес, крепко зажмуривала глаза, вцеплялась обеими руками в дверную ручку и сидела так до тех пор, пока Сергей со смехом не сообщал ей, что опасность миновала и обрыв снова перекочевал на левую сторону шоссе.
Время от времени на склонах возникали небольшие селения или просто отдельные домики – белые стены, красная черепица, кудрявая зелень садов. Сергей никак не мог взять в толк, откуда здесь, в этих отвесных каменных горах, берется вода. В конце концов он не утерпел и пристал с расспросами к хозяйке придорожной закусочной. Оказалось, что в большинстве случаев воду привозят снизу, из долин, в автомобильных цистернах. Тогда Дорогин перестал понимать другое: что заставляет людей здесь жить? Найти ответ на этот вопрос ему так и не удалось: помешал языковой барьер, а возможно, и что-нибудь еще.
А потом дорога пошла под уклон, страшное ущелье осталось позади, на склонах стали встречаться уничтоженные страшными летними пожарами оливковые рощи. Сергей сотни раз встречал в художественной литературе выражение: «дуплистые стволы олив», но лишь теперь, когда он своими глазами увидел эти светло-серые, словно сплетенные из толстых веревок, пронизанные десятками и сотнями разнокалиберных отверстий деревья, до него окончательно дошел смысл этой заезженной фразы. Склоны спускались к дороге искусственными террасами, и на этих террасах росли сады и оливковые рощи. А еще через пару часов впереди и внизу вдруг распахнулось море. Они вышли из машины и увидели далеко внизу, прямо у себя под ногами, игрушечный городок и похожую на иллюстрацию к детской сказке каменную крепость на мысу… До города было рукой подать, но спуск по серпантину занял почти час.
