– Бесполезной информации не бывает, – еще более вяло возразила Белкина.
– Бывает, – заверил ее Якубовский. – Еще как бывает! У меня же она есть.
– Интересный образец так называемой логики, – заметила Варвара. – По форме сильно напоминает пресловутую женскую логику, изобретенную некоторыми самодовольными самцами исключительно в целях самоутверждения, а по сути – казуистическая белиберда.
– Хорошо сказано, – похвалил Якубовский и залпом выпил коньяк. – Грамотно. Слушай, что ты делаешь в журналистике? В тебе погибает профессиональный спичрайтер. Если ты станешь писать речи для политиков, это будут гениальные произведения. Звучать они будут сверхубедительно, а главное, никакой электорат не поймет в них ни слова.
Варвара фыркнула и тоже выпила.
– Вот именно, – сказала она, подвигая к Якубовскому пустую рюмку. – Вот это и есть главный вопрос: что я делаю в журналистике? Писать мне не дают, а кушать, между тем, хочется постоянно. Я вам не какой-нибудь худосочный мешок с костями, – она потянулась и провела ладонями сверху вниз по своим напоминающим виолончель формам, – мне нужно держать себя в порядке, а для этого нужно не только регулярно питаться, но еще и одеваться, и краситься… А вы меня коньяком поите, как будто я за этим на работу прихожу. Я работать сюда прихожу. Точнее, зарабатывать.
Яков Павлович вздохнул, закряхтел, по локоть запустил руки в выдвижной ящик своего обширного стола и начал копаться там, совершая стесненные движения плечами и время от времени нагибаясь, чтобы одним глазом заглянуть под крышку.
Варвара наблюдала за этими знакомыми манипуляциями с растущим интересом. «Неужели даст? – думала она. – Точно, даст. Интересно, сколько? И с какой радости? Я уже месяц не сдавала ему ничего, кроме заметок для отдела происшествий. За что же он собирается мне заплатить? Дура ты, Белкина. Как это за что? За молчание! Неужели его все-таки подмазали и все эти слезливые причитания – просто способ оставить себе побольше, а мне отстегнуть поменьше? Ладно, посмотрим, в какую сумму вы оцениваете мое молчание, уважаемый господин Якубовский. Продаваться нам не привыкать, но дешево нас не купишь…»
Яков Павлович со стуком задвинул ящик, вынул из-под стола руки и положил их перед собой, сцепив ладони в замок. Из этого замка торчала тощая стопочка зеленых бумажек. Варвара поймала себя на том, что деньги притягивают ее глаза, как сильный магнит, заставила себя отвести взгляд от ладоней главного редактора и с нарочито равнодушным видом закурила очередную сигарету.
