И тут она не выдержала, расплакалась, по-детски закрыв лицо руками.
Он отбросил в сторону камеру и кинулся к ней.
- Всё эта дурацкая чувствительность, - оправдывалась она. - Правду говорят, что все беременные глупеют и становятся слезливыми...
Вика так часто представляла себе этот диалог, что ей казалось, будто так и было на самом деле. Ей было очень жаль, что от мамы не осталось больше ни одной съёмки. Но со временем она смирилась и научилась даже из этих пятнадцати минут общения с мёртвой матерью видеть всё, что угодно: её любовь, её заботу о повзрослевшей дочери, её советы, её просьбы.
А теперь она просила об одном. Просила защитить их хрупкий мир, которому грозит серьёзная опасность. И имя этой опасности - Жирафа.
И снова у Вики было видение - вот она, маленькая, бежит по парковой дорожке, сжимая в руке цветной, переливающийся на свету, осколок и кричит, удаляющимся от неё родителям: "Постойте! Подождите! Смотрите, что у меня есть!" И папа оборачивается к ней и улыбается, а мама начинает медленно-медленно поворачивать голову, и от этой медлительности Вике становится смертельно страшно. Вот она повернула голову на четверть, вот на две четверти, на три, вот она уже смотрит на Вику... "Нет! - Вика захлёбывается собственным криком. - Нет!" Вместо мамы на неё смотрят распахнутые, чужие, пустые глаза Жирафы.
- Вика! - Пал Палыч ласково коснулся её плеча. - Вика, ты что?
Она тряхнула головой и оцепенело уставилась на историка. Дико озираясь, Вика пыталась понять, где она и чего от неё хотят. Оказалось, что она в кабинете истории, идёт урок, а она сама не заметила, как заснула, да ещё на первой парте.
- Что с тобой? - допытывался Палыч. - Тебе плохо? Ты кричала.
- Нет... - Вика смутилась и отвечала чуть слышно. - Мне просто что-то показалось. Что-то очень страшное.
Палыч понимающе кивнул. И что самое странное - в классе никто не засмеялся, хотя обычно им хоть палец покажи - обхохочутся.
А потом, на перемене, Наташа спросила Вику, пристально глядя в глаза:
- Что тебе показалось? Ты так кричала, что все испугались.
Вике не хотелось врать, но сказать правду тоже было невозможно.
- Я заснула, - она постаралась улыбнуться. - Заснула, и мне приснился какой-то страшный сон. Что именно, я не помню, только было жутко.
- Правда, не помнишь? - в голосе Наташи слышалось сомнение.
- Правда. Зачем мне врать?
Они немного помолчали.
- Просто твои слова... Они были такими странными.
