И опять, не получив ответа из соседней светлицы, старуха замолчала...
Золотистая головка поднялась от стола. Заплаканы были глаза Марфы. Тихо встала она и прислушалась к сонному дыханию тетки; крадучись, побежала вон из светлицы в сени, а оттуда на крыльцо, а с крыльца в сад, к частоколу.
- Власьевна, здесь?
- Немало времени уж я жду тебя, касатка.
- Ну что, выведала?
- Жив еще голубчик наш, и старый князь жив, а сказывали, пытали их крепко...
Глаза Марфы широко раскрылись от ужаса.
- Пытали... как пытали? Как пытали-то?..
- А не ведаю как, только жив еще, знаю я. Слышала, болтают люди, вину на них обоих кладут, дескать, бунтарям потворствовали, митрополита Филиппа руку держали, а пуще того, что с новгородцами заодно были, Псков и Новгород Жигмонту-королю отдать хотели, а на место законного царя Владимира Андреевича, князя Старицкого, покойного норовили поставить. Сказывают, многих под стражу взяли и из кромешников: Вяземского князя, Басманова с сыном и много других...
- Да когда ж это было, Власьевна?
- Никогда, ясочка, а так только толкуют. Да еще толкуют: недаром в заморские края оба ездили. Они к Жигмонту-королю гнут...
- А Осетра видала? - вся замирая, спросила Марфа.
- От Осетра самого и слышала, милая, про пытку. Он тут у меня в подклете сидит; сюда приведу...
Сморщенное лицо исчезло, но вскоре появилось снова, а рядом из тени лип выплыла голова странного человека в войлочном колпаке с вылезающими водянистыми глазами, с бабьим лицом без бороды и усов, с серыми волосатыми бородавками. Громадный пухлый рот растягивался до ушей привычной улыбкой.
- Вот и я, боярышня ласковая, - прозвучал немного сипловатый голос, и вдруг круглое лицо совсем расплылось в радостную улыбку. - Ах ты, борода мочальная, нос луковка! Ах ты, медведь тебя задери! Да никак новгородская боярышня!
Он снял колпак и низко поклонился.
- А я тебе нешто не сказывала? - вступилась Власьевна.
- Да ведь я думал, ты, старая, обманываешь! Так то боярышня наша! Чай, не забыл я, как она оделяла меня еще отроковицей, сколь была ко мне и к мишке моему милостива, когда я по дворам новгородским медведя водил!
- Ну, полно врать: время не терпит, - строго остановила Власьевна. Слышал, что я тебе давеча толковала?
- Как не слышать, тетенька, медведь тебя задери!
- Медведей тебе голодных наготове держать велено?
- Велено, велено, старая, от самого государя наказ был - не будь я Субота Осетр!
- Ну, развякался! Слушай дело... Я уж тебе все сказывала...
