Клинт Бресс
Самолет пошел на посадку. На земле, в Кристобале, меня ждали палящее солнце, буйная тропическая растительность, гражданская война, нищета, высокая детская смертность, истребление индейцев и прочие прелести режима, обещавшего нации "самый длительный период процветания в истории страны". Я возвращался после высылки, господа генералы и "жирные коты" сочли возможным пустить Клинта Бресса обратно. Факты, с которыми можно работать, у меня есть, какую-то наводку мне дал Бруно, надо будет обязательно встретиться с Робином Гудом, вдруг он поможет?
Мое такси приближалось к центру города, уличное движение походило на сумасшедший дом, даже в Нью-Йорке и то легче. А вот и пробка. Все-таки, несмотря на мелкие недостатки (тиранический режим, государственный терроризм, высокая детская смертность и прочие мелочи), цивилизация прочно утверждается в столице. Мы с таксистом разговаривали о том, что в прекрасном озере в центральном парке теперь нельзя купаться. Когда я был здесь полтора года назад, там еще водилась рыба. Необратима тяжелая поступь цивилизации.
Через десять минут я вылез из такси и вошел в холл гостиницы. Формальности у портье не заняли много времени, я поднялся в номер, принял душ, позвонил Робину Гуду, его не было на месте. Через пятнадцать минут я снова набрал его номер. Трубку сняли, послышался знакомый голос:
- Старший инспектор Уилсон слушает.
- Привет, Робин Гуд. Как работа?
- Клинт?! Ты прилетел, тебя пустили в страну? Вечером будь у меня, жена и дочери обрадуются. Все, больше говорить не могу, сам знаешь, мы, полицейские, без работы не останемся, ее у нас всегда хватает. Во сколько будешь?
- Часов в девять.
- Прекрасно, договорились.
Поместье Иносенсио Очоа было внушительных размеров: несколько гектаров прекрасной земли, живописный пейзаж, который улучшал знаменитый специалист по переустройству ландшафтов, выписанный за большие деньги из Лондона.
В семь часов дон Иносенсио Очоа принял своего сына Хорхе, начальника национальной службы безопасности.
- Добрый вечер, папа.
- Добрый вечер, очень рад тебя видеть. Выпить не хочешь?
- Я налью себе.
- Ну что ты, сынок. Ты же у меня в гостях.
Дон Иносенсио, среднего роста худощавый мужчина с большой лысиной и загорелым морщинистым лицом, поднялся из кресла, подошел к бару, налил в бокал коньяку, подал сыну:
- Выпей. Мне кажется, разговор предстоит серьезный.
- Ты прав. Я давно хотел поговорить об этом, но никак не мог собраться.
