Девушка ни на секунду не усомнилась в том, что взгляд этот отражает безудержную, всепоглощающую страсть. Мужчина, вознесшийся над миром, подчинивший своей гипнотической власти миллионы людей во всех странах и континентах, был готов пасть к ее ногам. Если бы только ему не мешал этот проклятый наручник…
Пространство каюты было наэлектризовано невысказанными чувствами, как воздух перед грозой. Казалось, еще немного — и в пол ударит молния, а над головами влюбленных грянут раскаты грома.
К разочарованию Раисы, ничего подобного не произошло. Вместо этого в каюту вошел Череп. На губах боровского авторитета играла самодовольная ухмылка змия, впарившего безмозглой Еве запретное райское яблочко.
— Подлец, — гордо вскинула голову девушка. — Ты — трус, подлец и негодяй!
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Самарин, с садистским наслаждением отдирая от лица Келлера полоски лейкопластыря вместе с очередной порцией усов и бороды.
— Он весь твой, любимая.
Выдернув изо рта певца промокший от слюны носок, Иван мерзко хохотнул и вышел на палубу.
Келлер и Рая, поглощенные друг другом, не обратили внимания на то, что Череп неплотно прикрыл за собой дверь, оставив в ней щель.
— Из России — с любовью, — как пароль, произнесла девушка и замолчала, ожидая ответа.
Избавленный от кляпа и лейкопластыря Ирвин не спешил воспользоваться вновь обретенной свободой слова.
Вопреки предположению Раисы, дара речи певца лишила отнюдь не стрела Купидона и даже не ее неземная красота. Келлер попросту не находил слов, способных выразить его весьма далекие от нежности чувства.
Даже к проклятому психопату Саваласу Ирвин не испытывал столь яростной и всепоглощающей ненависти, как к этой безмозглой растрепанной девахе, виноватой во всех его несчастьях. Несмотря на многолетнюю практику и виртуозное владение ненормативной лексикой, певец был просто не в силах подобрать для Раечки адекватный его чувствам эпитет.
«Как бы ее, суку, назвать? — терзался вербальной беспомощностью Келлер. — Для такой мерзавки даже черный пуэрториканский мат будет комплиментом…»
Из-за этой гребаной восемнадцатилетней мокрощелки его похитили, избивали, унижали, травили нервно-паралитическим газом, засовывали в рот его же собственные носки. Он, кумир всей планеты, великий целитель Келлер позорно обмочился, узнав, что его везут прямо в лапы убийцы и психопата Саваласа. По вине проклятой русской шлюшки его после долгих мучительных пыток прикончат на этой грязной паршивой посудине. Страшно даже представить, какой конец его ждет. Дагоберто — не просто садист. Он маньяк. Он законченный псих.
