— Только этого не хватало, — скрипнул зубами Савалас и посмотрел на часы. Он уже опаздывал на встречу с Черепом. — Не зря моряки говорят, что женщина на борту приносит несчастье.
Покрепче ухватившись за закрепленную на конце шнура рукоятку, Даг крякнул и резко рванул ее на себя. Оценив его усилия, мотор чихнул целых четыре раза, после чего благополучно заглох.
То, что произошло в дальнейшем, хотя бы раз в жизни да случалось с каждым любителем порыбачить с моторной лодки. Изощренно костеря злополучный механизм, бывший полицейский, потный и злой, безуспешно сражался с упрямым шнуром. Остановившись на мгновение, чтобы перевести дух, Даг почувствовал движение за своей спиной и понял, что русская девица все-таки решила выползти из своего убежища.
Тело Саваласа ощутило опасность за долю секунды до того, как Даг, поворачивая голову к Рае, увидел занесенный над ним здоровенный кухонный нож. Лезвие уже опускалось, не оставляя ему ни малейшего шанса уклониться или парировать удар. Дагоберто лишь коротко вскрикнул, когда смертоносное острие с яростной силой вонзилось ему под левую лопатку.
* * *
— Твою мать, — выругался Череп, в двадцатый раз посмотрев на наручные часы.
Он снова сверился с определителем координат. Все было правильно. Он находился на месте, указанном Саваласом. Точность прибора составляла около 50 метров, но никакой посторонней лодки в этом радиусе не было. Кроме того, Дагоберто обещал подать знак фонариком. Никакого света, никакого шума, только посвист ветра и тихий шелест волн. Подобная идиллия отнюдь не радовала Ивана.
«Что же могло случиться? — ломал себе голову Самарин. — Может, Рая чего утворила? С нее, дуры, станется!»
На дне лодки что-то невнятно мычал сквозь кляп связанный Келлер.
— Ты еще будешь возникать! — разозлился Череп и для разрядки несильно заехал певцу ногой в бок. — И не дергайся, урод. Имей в виду, возникнут какие-нибудь накладки — своими руками на дно пущу. Не будь тебя, моя Раиса сидела бы сейчас дома, да и я вместе с ней. Понять не могу — что только женщины находят в таких волосатых уродах, как ты? Что, я тебя спрашиваю?
Ответить Ирвин не смог бы, даже если бы хотел, но, не желая искушать судьбу, он и пытаться бы не стал.
— Молчишь? — саркастически усмехнулся Череп. — Вот и молчи в тряпочку, вша эстрадная. Будешь знать, как чужих подружек с пути сбивать.
Невидимые в темноте, по лицу Келлера беззвучно катились слезы ярости, унижения, щемящей жалости к самому себе и отчаянного, животного страха.
