- Насчет русской страсти и Карениной не возражаю, - вздохнул Деннен. А вот послать в задницу концерт в Чикаго мы не можем, иначе придется платить неустойку.
- Плевал я на неустойку, - махнул рукой Ирвин.
- Шесть миллионов долларов, - напомнил менеджер.
- Ну и хрен с ними. От чикагских отелей можно стать импотентом. В последний раз, когда я был в Чикаго, мне посмели отвести номер без персонального лифта, а вместо хрустальных бокалов подсунули какое-то сраное стекло.
- Не сраное, а венецианское, - уточнил Крис.
- Венецианское, венерическое, один хрен. Не стану я пить из гребаных плошек, выдутых через сраную трубку сраными макаронниками.
- И все-таки в Чикаго придется поехать.
- Хх-ха! - глумливо хохотнул Келлер. - Заставь меня. Посмотрим, как это у тебя получится.
- Ты просто трусишь.
- Что? - изумленно вылупился на менеджера певец. - Я - великий целитель Келлер - трушу?
- Ты боишься ехать в Чикаго после той истории с Дагоберто Саваласом.
- Чего это, интересно, я боюсь?
- Показаться на улицах, - презрительно бросил Деннен. - Посмотреть в глаза людям. Пройтись перед камерами репортеров. Ладно, черт с тобой. Я отменю концерт. Выплатим неустойку - и дело с концом.
- Ну уж нет!
Оскалив зубы, Ирвин демонически захохотал. Менеджер, сохраняя на лице презрительную гримасу, терпеливо ждал, пока он успокоится.
- Вот что я тебе скажу, печальная ошибка природы, - отсмеявшись, отчеканил певец. - Ничего мы отменять не будем. Я с поднятой головой вернусь в этот гребаный Чикаго и со смаком положу на всех его греба-ных жителей и репортеров. Ты понял меня?
- Прекрасно понял, - усмехнулся Крис.
Ближнее Подмосковье, особняк Черепа.
За три года совместной жизни Раечка Лапина в совершенстве изучила характер и привычки Черепа. Как она и предвидела, запирать полученные от наркодельцов деньги в сейф Иван не стал, резонно полагая, что если его попытаются ограбить, то искать в первую очередь будут именно там. Немного подумав, Самарин герметично упаковал доллары колумбийцев в полиэтилен и закопал их в здоровенном ящике с удобрениями, стоящем в дальнем углу его оранжереи.
Эту операцию Череп проделал быстро и аккуратно, убедившись в том, что никто его не видит. Помимо него, Мясника и колумбийцев, о полученных деньгах никто не знал, так что никому и в голову не пришло бы следить за Самариным, за исключением, естественно, Раечки.
Проникнуть за любовником в оранжерею Лапиной не удалось - Иван запер дверь. Из осторожности он не стал зажигать свет, воспользовавшись миниатюрным фонариком, но даже это ему не помогло.
