Фомин коротким жестом возвратил музыканта на место, и репетиция продолжалась.
Федя вбежал в комнату, баюкая, как младенца, запелёнутую в тряпицу вещь.
- Лежала в комиссионке, - он перевёл дыхание и, откинув край вельвета, поднял над головой старую потёртую скрипку.
- Сколько? - спросил Витька.
- Сто пятьдесят, - ответил Федя.
- Семь поллитр, - подсчитал Каюков.
- Если без закуси, - уточнил Витька.
Фридман протянул руку; не вынимая грифа из Фединых рук, он потрогал пальцами струны. На его прикосновения струны ответили глуховатыми всплесками.
- Пошялста, - попросил Фридман, - geben Sie mir, bitte. Мошна мне? Пошялста...
Федя разжал пальцы.
Пощипывая струны, Maestro подкрутил колки. Затем выставил плечо, тряхнул головой, словно отбросил назад волосы, на месте которых теперь дымилась реденькая седина, пристроил скрипку к плечу, зажал её подбородком и на всю длину протянул смычок.
Много скрипачей слышал я впоследствии. Среди них было немало хороших музыкантов. Были очень хорошие и даже замечательные. Довелось мне услышать исполнителей, чьи имена в мировой табели о рангах уже отнесены к разряду великих ли или уже бессмертных.
Я не думаю, что имя Фридмана значилось среди них. Да и скрипачом он себя не считал - просто, кроме прочих инструментов, умел играть и на этом тоже. Однако, не много раз в жизни испытывал я такое волнение, такой душевный взлёт, когда грудь переполняется, когда кажется, что ничего не существует на свете, кроме этих звуков; они рождаются и льются, и заполняют собой Вселенную...
Когда Maestro, прощально взмахнув смычком, в последний раз коснулся им струны, в протяжное, уже замиравшее пение её вторгся сдавленный взрыв сдерживаемого, но не сдержанного всхлипа. Все оглянулись.
Отвернувшись к стене, в углу плакал Федя.
В тот день Мaestro, как обычно, сидел в углу сцены и играл; остальные музыканты, прервав "козла", готовились к выступлению: рассаживались, расставляли ноты, кто-то продувал мундштук, кто-то пощипывал струны, подкручивал колки.
К сцене подошёл невысокого роста дядечка. Он был в меру навеселе.
- Друг, приходь ко мне завтрева на сынову свадьбу, а, - вытянул дядечка шею к пианисту.
Фридман обернулся к подошедшему и склонил голову. Пальцы его продолжали перемещаться по клавиатуре.
- Будь другом, не откажи, а, - попросил дядечка.
- Он один не пойдёть, - заметили из публики. - Приглашай, отец, всю оркестру.
- А рояля у тя в дому ессь? - поинтересовался кто-то.
