– Чего же в ней чудного? – обиделся Алтынник. – Фамилия самая обыкновенная, происходит от слова алтын. Слыхала такое слово?
– Нет, не слыхала, – отказалась старуха,
– Как не слыхала? – изумился Алтынник. – Алтын, в старое время деньги такие были.
– Эх, милай, – вздохнула старуха. – У нас денег не то что в старое время, а и теперь нету.
– Полно вам прибедняться, – возразила Людмила. – Живем не хуже людей. Ваня, наверное, маланец. Правда, Ваня? – Она повернулась к Алтыннику и улыбнулась.
– Кто, кто? – не понял Алтынник.
– Маланец.
– Угу, что это значит.
– Ох-хо-хо, – вздохнула старуха и, скинув валенки, полезла на печку.
Положив руки в карманы, Алтынник прошел по комнате, осмотрелся. Комната была самая обыкновенная – деревенская. Ведра с водой на лавке возле двери, тут же рукомойник, дальше на стене портрет Кагановича, под ним рамочка с налезающими одна на другую фотографиями. Красноармеец в довоенной форме с треугольничками на петлицах, старик в очках, ребенок на столе голый, масса каких-то людей группами и в одиночку, и среди них кое-где Людмила. Была здесь и та фотография, которую знал Алтынник, и другие, последнего времени. Прислала бы Людмила одну из последних, сейчас бы Алтынник уже обнимался на перроне с хроменькой Наташей.
Продолжая осмотр, наткнулся он на косо повешенное полотенце, где была вышита плоская девушка в трусах, лифчике и с одним глазом. Девушка лежала, задрав ноги, на животе и держала в руках что-то похожее на раскрытую книгу. Подпись под картиной гласила: На курортах. Алтынник отступил на шаг и прищурил сперва один глаз, потом другой.
– Вы вышивали? – спросил он уважительно.
– Я, – скромно сказала Людмила.
– Ничего, – оценил он. – Так это вообще… – Он подумал, но нужного определения не нашел и махнул рукой.
Без интереса скользнул взглядом по темной иконе в углу – религиозные предрассудки не уважал, сквозь полуоткрытую дверь заглянул в горницу, но там было темно. Тут ему послышалось чье-то посапывание за выцветшей ситцевой занавеской, отделявшей пространство между печью, куда залезла старуха, и дверью, Алтынник резко шагнул к занавеске и отдернул ее. Здесь увидел он белобрысого парня лет четырнадцати, который спал лицом к стене на железной кровати с шишечками.
– Кто это? – Алтынник строго посмотрел на Людмилу.
– Сын, – сказала Людмила и стыдливо потупилась.
– Внуков нет?
– Что вы, – обиделась она, – я еще молодая.
– Юная, – поправил Алтынник, отошел к стоявшему у окна столу, сел и положил локти на скатерть с бледными, вышитыми гладью цветами. Девушка на курортах висела на противоположной стене и единственным своим глазом смотрела не в книгу, а на Алтынника.
