— В дом его! — скомандовала донья Росите. — Хватай его под руки! А ты собирай все оружие и догоняй нас!
Тут я пришел в себя. Донья и Росита поволокли Рамона-Головореза. Я даже не успел оглядеться, как они скрылись в кустах. Кругом валялись дядьки. У одного было только полголовы, у другого вырван живот, у толстого Карросо во лбу была кровавая дырка… Всего, пока я собирал ружья, я насчитал шесть человек. Делал я это быстро, но все время оглядывался на корабль, потому что от него к берегу быстро шли сразу две шлюпки. Там было полно народу. Но я успел и даже нашел оба своих пистолета и того дядьку, который случайно застрелился моим пистолетом в кустах. Шпаги и длинные ножи я потащил в охапке, а пистолеты рассовал за пояс и в сапоги. Донья стояла у ворот с заряженными пистолетами и ждала меня.
— Живей! Живей! — кричала она. Я еле-еле дополз до мостика и, ввалившись в ворота, стал бросать на землю все тяжеленное оружие. Дядька, которого они приволокли, лежал на земле связанный и стонал. Росита и донья стали крутить вороты, которыми поднимался мостик через ров.
— Ворота запри! — рявкнула донья. Я навалился сперва на одну створку, потом на другую. Теперь надо было еще задвинуть засов. Он был очень тугой и не двигался с места. Я схватил один из пистолетов и стад колотить им по рукоятке засова. Посыпалась ржавчина, еще несколько ударов, и я задвинул его. Тем временем донья и Росита, пыхтя и ругаясь, все еще крутили вороты. Я подошел и стал помогать. Мост кое-как поднялся.
— Мануэль! — приказала донья. — Залезай на стену! Видел, как я заряжала пистолеты? Вот пороховница, а здесь пули! Заряжай!
Я стал сыпать в дула порох и забивать тряпочками, которые отрывал от своей рубахи. Потом заложил в них пули. Из-под обрыва доносились голоса. Видно, нападавшие сомневались, стоит ли лезть наверх. Только когда я уже зарядил все пистолеты, они затопали по ступенькам. Выбрав момент, я оглянулся и увидел, что донья и Росита стоят у двери, ведущей прямо в подвал со двора. Дядьку они куда-то уже утащили, а сами теперь выкатывали из подвала большущую бочку. Я сразу понял, что это порох. Они выкатили ее во двор, поближе к стене. Росита побежала обратно, а донья стала сбивать топором верхний обруч с бочки.
— Не видно их, Мануэль? — крикнула она, содрав наконец обруч и выковыривая из бочки крышку.
— Они сейчас вылезут, сеньора! — ответил я. — Надо будет стрелять? Да?
— Конечно же, осел! — грубо сказала донья. — Только целься получше!
