Второй поход в лес принес мало нового. Джонни нашел какие-то синие ягоды, чуть горьковатые, как будто съедобные. Летали черные бабочки, а вместо жуков ползали четырехногие существа с мягким телом, покрытым волосками. И опять никто его не укусил - ни комар, ни муха.
Укусила его змея. Он наступил на нее, и она вонзила ему в ногу выше щиколотки острые зубы. Змея была короткая и толстая, сера", с округлыми фиолетовыми пятнами. Укусила и скрылась с недостижимой скоростью.
Холодный пот выступил у Джонни на лбу: он смертельно испугался. Большая треугольная голова - несомненно ядовитая змея.
Джонни разодрал рубашку и наложил на ногу жгут. Скрипя зубами от боли и ругаясь, исполосовал ранку ножом - кровь потекла струей.
Через несколько минут ему стало совсем худо, в глазах помутилось. Он опустился на траву и стал ждать конца. В его сознании калейдоскопически закрутились Бэсси, шеф, матрос Уату. "Плохой птица, плохой рыба", вспомнилось ему. Сколько ног у бабочки? Теперь он знал - четыре. А зачем это знать? Он умрет. Он был идиотом, зачем он поддался на провокацию!
Джонни страстно захотелось задушить Хогланда - этого сентиментального пророка. Потом он стал громко кричать, звать на помощь, несколько раз выстрелил из двустволки.
Между тем дурнота прошла так же быстро, как началась. Нога болела здоровой, нормальной болью - от порезов. Кровь почти остановилась. Неужели спасен?
Действительно, яд не подействовал. Еще не веря своему счастью, Джонни почувствовал прилив гордости: он не растерялся, сделал все, что надо, спасся сам, без чьей-либо помощи. Будет о чем написать! Хорошего настроения ему хватило до конца дня. Несмотря на голод.
Ночью шел дождь, и утром гора и лес как бы дымились. Джонни подстрелил птицу с черным оперением, отдаленно напоминавшую обычную галку. Но клюв у птицы был розовый с синими пятнышками. И в клюве - зубы. Острые и мелкие.
Птица была _не такая_. И растительность, и рыбы, и насекомые, и черви все _не такое_. Странный остров...
Джонни вдруг ощутил зловещее значение красной травы, зубастой птицы, не кусающихся насекомых. Все было предельно чужим.
Но хуже всего с пищей. И плоды, и рыба, и птица неизменно оказывались безвкусными, похожими на резину, бумагу, опилки. Он был непрерывно голоден. Болел живот, стучало в висках. Он много спал, и во сне к нему являлись странные существа - полинезийские боги с мягкими телами, покрытыми волосами.
"Как их называл Уату? Не помню. Мистика какая-то. Я же ни во что не верю. Ни в бога, ни в черта. Но это место - дьявольское. Неужели я боюсь? Привидений что ли? Этот тип, Хогланд, не растерялся бы. Наверное, тут есть по-настоящему съедобные растения; только я их не знаю. Еще двадцать пять дней. Не так уж много".
