А несокращенного варианта не было - пришлось "допереводить". Это был момент, когда ругань стояла непрерывная, и на очень многие вопросы я ответить не мог: Андрей был сильно болен и ему все подряд не нравилось.
Вопрос: Как Вы сами относитесь к тому, что Муравьев затем выпустил третье издание (1999 г.) и частично переделал перевод?
Ответ: Можно, я о Муравьеве не буду говорить? У себя на сайте "Век перевода" я не числю бОльшего преступления, чем трогать работу умершего переводчика. По меньшей мере двое переводчиков с сайта изъяты именно за это преступление, и иначе это не называется. В одном случае это касается переводов из Киплинга, в другом - Андре Шенье, так что здесь, наверное, можно переводчиков по фамилиям и не называть. Полагаю, что это не только мое мнение. Если старый перевод не нравится, надо делать новый. А увечить мертвого по своей мерке...
Вопрос: Бытует широко распространенное мнение, что глава "Очищение Хоббитании" - это аллегория зэковского бунта. Насколько это справедливо?
Ответ: Применительно к Андрею слово "аллегория" - оксюморон. Он на этот жанр вообще смотрел с презрением. Наверное, все же это сходство кажущееся.
Вопрос: Насколько вообще Кистяковский был склонен видеть политическую подоплеку в романе? Например, воспринимать Мордор как аналог Советского Союза.
Ответ: Что Мордор - это гибрид сразу Советского Союза и нацистской Германии, об этом разговор был как о чем-то само собой разумеющемся. Но большого влияния Кистяковский на свой текст в этом не обретал.
Вопрос: Были ли у него или у Муравьева свои счеты с Советской властью, которые отразились в их переводе?
Ответ: Отразилимсь ли - это Вам лучше знать, а счеты с советской властью... Интересно, у распорядителя Фонда Солженицына были ли таковые счеты? Он ненавидел советскую власть, и я ненавидел, и это была основная составляющая нашей дружбы - наверное, надо так наши отношения называть, хотя я в таких громких категориях тогда на эту тему не думал. Интересно известно ли, что Андрей был близким родственником Джорджа Кистяковского, амриканского химика, советника президента Эйзенхауэра по науке и одного из создателей американской атомной бомбы? Отсюда и повышенное внимание КГБ к нему.
Вопрос: Сохранились ли у Вас какие-нибудь рецензии 80-х годов на перевод? Может быть, Вам запомнились какие-то первые рецензии на эту книгу?
Ответ: Меня никакие рецензии никогда не интересуют, даже на собственные книги. А уж в те времена какие могли быть рецензии? Ну, отнесли бы Толкина либо к прогрессивным писателям, либо к реакционным. Либо, по кашкинскому методу, обвинили в попытке выдать реакционного писателя за прогрессивного. Рецензии были устные. Кто-то занял в ЦДЛе на каком-то вечере место первым томом в издании "Радуги". Тут же по ряду пошел смех: "Лучше б сразу полтинник (т.е. 50 рублей) положил человек и уходил...". Это и были рецензии.
