Летчики захотели было проникнуть в этот цилиндр, но им сказали, что прежде придется парашюты снять и подвесить их на специальные резинки у входа в герметическую кабину, иначе они там не поместятся. Стратонавты удивленно переглянулись, но, сделав, как им было сказано, протиснулись внутрь, согнувшись пополам. За ними захлопнули круглую, обитую резиновыми прокладками дверь и крикнули, чтобы летчики до отказа притянули винты, крепящие дверь входного люка.
-- Не скоро, при случае, до парашюта доберешься, -- скорбным тоном сказал инженер, вращая обеими руками тугой винт.
-- Ничего, -- приободрил его летчик, -- раньше вовсе без парашюта летали, а они у нас хоть и за закрытой дверью, но на самолете. Все же преимущество перед стариной!
-- Слабое утешение, -- пробормотал инженер и, сделав последний поворот винта, уселся на свое место.
Они взлетели, и когда достигли четырех тысяч метров, инженер напомнил, что пора задраивать все люки, еще связывающие кабину с атмосферой. Это означало, что внутри кабины нужно было сохранить атмосферное давление четырехтысячеметровой высоты.
Снова пошли в ход винты. Гул мотора медленно стих, и в машине уже можно было разговаривать, не повышая голоса, хотя оба члена экипажа, занятые каждый своим делом, переговаривались довольно редко.
Летчик вел стратоплан ввысь, но, чтобы не упустить ориентиры, поглядывал на землю. Ему приходилось напряженно вытягивать шею, потому что обзор был плохой. Во всей кабине было три окна -- одно впереди и по бокам два небольших окошка из толстого зеркального стекла.
Инженер следил за приборами, записывал их показания.
-- Жарко, -- вдруг сказал он, доставая платок и вытирая вспотевшее лицо.
-- Да, -- подтвердил летчик, расстегивая ворот комбинезона, -- как в Гаграх в июле.
-- Над радиатором сидим, -- заметил инженер, -- он и поддает нам жару.
-- Зато на высоте выручит, -- утешил летчик.
Стратонавты замолчали, углубившись в работу. Летчик осмотрелся. Земля, колыхаясь, уплывала вниз. Небо же оставалось прежним -- холодным, голубым и бездонно глубоким. Гул мотора слабо проникал в кабину, наполняя ее спокойным и ровным жужжанием.
-- Что-то дышать трудновато стало, -- сказал летчик. -- Добавь-ка, инженер, кислородцу. Кстати, и стрелка барографа упала.
-- Верно, -- сказал инженер, взглянув на прибор, указывавший давление внутри кабины. -- Сейчас добавим.
Он повернул кран кислородного баллона, и оттуда, шипя, потекла кислородная струя.
