– А сам де Риттер держал свой флаг на гигантском военном галеоне «Семь провинций», – важно вставила Бесс.
– Да-да, «Семь провинций», стопушечный галеон с командой в 750 человек, спущен на воду в 1665 году – невозмутимо подтвердил дон Иларио (Диего злорадно взглянул на Бесс). – Однако речь не об этом. Лейтенантом у Блада был некто ван дер Киндерен. Этот лейтенант его просто боготворил. А позже он перебрался сюда – уже в качестве капитана капера, двадцатипушечного брига.
И вот представьте себе Блада, еще мало кому известного, который возвращается из первого, довольно тяжелого, полугодового похода. «Арабелла», требующая очистки днища и разнообразного ремонта, ползет курсом бейдевинд левого галса. Тут-то и появляется на сцене бриг «Эсмеральда», капитан которого, безошибочно оценив ходовые качества и степень загрузки «Арабеллы», вступает в бой.
Блад разрядил пушки правого борта, однако качка была сильной, и залп не причинил «Эсмеральде» вреда. «Эсмеральда» же, уклоняясь от залпа, успела развернуться носом к «Арабелле», и, продолжая начатый поворот, разрядила все свои восемь пушек левого борта в высокий борт «Арабеллы», слишком медленно начинавшей поворот оверштаг.
Результат был ужасен. Не раз уже латанный фальшборт «Арабеллы» был разбит, но самой большой неприятностью были две пробоины на уровне ватерлинии. Окно кормовой каюты разлетелось вдребезги. Блад отдал приказ сбросить пушки правого борта и приготовиться к отражению абордажа – команда капера вряд ли насчитывала более сотни человек, и у «Арабеллы» были все шансы отбиться.
И вот когда люди с «Эсмеральды» попрыгали на палубу «Арабеллы"и на шкафуте уже завязалась потасовка, Блад, остающийся на юте, внезапно хватается за подзорную трубу, затем подзывает горниста – и раздается сигнал „Слушайте все“. Все не то чтобы слушают, но недоуменно замирают. Перегнувшись через перила, Блад командует: „Прекратить свалку! Передайте на эту шаланду – капитана ван дер Киндерена – ко мне!“ („Что такое „шаланда“?“ – спросила донья Леонора. – „Это такое средиземноморское корыто“, – ответила Бесс.) Озадаченный ван дер Киндерен переходит на борт „Арабеллы“, пробирается к юту – и тут обе команды с изумлением наблюдают, как он, придерживая шпагу, вдруг бросается бегом, взлетает по трапу и вытягивается перед Бладом. А тот тихо так, проникновенно, начинает ему что-то говорить. Обе команды прислушиваются – однако только зычные ответы ван дер Киндерена позволяют догадываться, о чем идет речь. Выглядит это так: „Виноват, сэр! Так точно, сэр! Никак нет, сэр, не последний! (болван, очевидно). Не могу знать, сэр! (кой черт меня надоумил, – смекает команда). Есть, сэр! Будет сделано, сэр!“ Наконец Блад, повернувшись на каблуках в знак окончания разговора, бросает через плечо: „Исполняйте!“ – „Есть, сэр!“ – говорит ван дер Киндерен, но с места не трогается. – „В чем дело?“ – спрашивает Блад. – „Но, сэр, „Эсмеральда“ останется без пушек!“ – „Ничего подобного, – с удовольствием говорит Блад, – мне, как вы понимаете, нужны только восемнадцать пушек, которые я потерял по вашей милости, так что два ваши носовые орудия можете оставить себе.“ – „Но, сэр, как же мы доберемся до порта!“ – „Ну хорошо, – десять пушек на мой борт и бочонок рома для моей команды,“ – говорит Блад. „Есть, сэр!“ – радостно отвечает капитан „Эсмеральды“ и, повернувшись к команде, начинает распоряжаться: „Очистить палубу от хлама! Убрать крюки! Плотники – в трюм! Кока – ко мне!“ А Блад добавляет: „Команде „Арабеллы“ – отдыхать“.
