Дон Диего понял, почему дон Иларио не ладил с бабушкой и был в отличных отношениях с матерью.
– Ну разумеется, сеньор, ведь я и вам не все рассказал. И – я даже не знаю, как это можно было бы объяснить…
Дон Иларио сочувственно покивал головой.
– Должно быть, тебе захотелось уехать куда-нибудь подальше – туда, где никто тебя не знает и не будет докучать непрошенным сочувствием или советами. А заодно – посмотреть большой мир, прекрасные города…
– Вот-вот. Вырваться, увидеть Мадрид, Севилью, Неаполь, Венецию, Рим… Ну – и это еще не все. Мне так интересно, как выглядят настоящие европейские девушки…
– О! Достойная причина для поездки. А тебе не интересно, как выглядят девушки Китая, Индии, Африки?
– Ну нет, только не Африки!
– А пока, – до Европы еще далеко, – неужели ты не начал изучать девушек уже сейчас?
Дон Диего стал серьезен.
– Еще одно странное обстоятельство, – сказал он. – Представьте, сеньор, на «Доне Хуане» плывет в Европу пассажирка – дочь губернатора Ямайки, Питера Блада.
Повисло молчание.
Наконец дон Иларио медленно произнес:
– Действительно, странно. Но ты сказал – «еще». Что ты имел в виду?
– Я думаю, вам известно – штурман «Дона Хуана»…
– Да! Действительно, странно. Что бы там ни было, ты все-таки обязан за ней присматривать. И – однако – налей себе еще вина, племянник – в жизни странные ситуации иногда разрешаются самым прозаическим образом. Не помню, говорил ли я тебе, что был знаком с капитаном Бладом? Вот я и думаю – прилично ли будет такой старой развалине, как я, пригласить в свой дом юную особу, отца которой я когда-то знавал? Кстати, когда он стал губернатором, мы возобновили это знакомство – насколько позволяла политическая обстановка.
– Если мне будет позволено высказать свое мнение, сеньор, репутация молодой особы ни в коем случае не может пострадать от пребывания в вашем доме.
– Ты меня оскорбляешь, щенок. Ладно, посиди здесь – я напишу ей. Затем отнесешь ей приглашение. Она, конечно, путешествует с прислугой?
– Она путешествует с двумя узелками. Эти англичанки очень самостоятельны.
– Понимаю. В молодости я тоже был… самостоятелен. Да и у тебя, как я заметил, самостоятельности хватает. Постарайся, однако, вернуться до темноты – иначе я буду волноваться.
* * *
Диего было о чем подумать, когда он шел в нижнюю, портовую, часть города. Хотя дон Иларио фактически не сказал Диего ничего, что противоречило бы привычным представлениям, он был озадачен новой для него мыслью, что всем известная печальная история его рождения – не более чем устраивающая семью официальная версия. Он был рожден через девять месяцев после того, как Картахена была захвачена и разграблена нечестивыми французскими и английскими пиратами, ведомыми проклятым Богом бароном де Риваролем, и его матушка сполна заплатила цену за возможность спасти священные церковные реликвии. Разумеется, вслух все восхищались самопожертвованием благочестивой доньи Марии. Разумеется также, что матушка так и не вышла замуж и жила на средства, из жалости выделяемые семьей. Диего же, будучи незаконным сыном безродного авантюриста, упрямо считал себя настоящим идальго – и в кровь дрался с каждым мальчишкой, позволившим себе в этом усомниться.
